и у меня иногда складывалось впечатление, что у него туда вбит гвоздик. Потому что другого объяснения тому, почему тюбетейка не сваливается с его головы, я не находил.
Тем временем Уджаев остановился в паре метров от старика, и, смотря куда-то вдаль мимо его плеча, сказал:
– Не сочти за неуважение, но есть ли при тебе оружие или что-то, что может нам угрожать?
– Нет, – хмыкнул старик.
– Тогда, чтобы мне быть спокойным, мы осмотрим твои вещи. Знаешь же, что так надо?
Старик молча кивнул и развел руки в сторону, не сходя со своего места.
Анарбек сделал еле заметный жест головой второму охраннику, и тот, закинув автомат за спину, быстро прохлопал обе штанины старика.
Облачка пыли поднимались от одежды в том месте, где её касался охранник. Парень пробежался по рукавам и штанинам, отогнул и заглянул за обе половинки плаща, потом опустившись на колено, заглянул в рюкзак.
Всё это время старик, вернув руки в их исходное положение, спокойно следил за всем происходящим.
– Ничего необычного, только нож, – кивнул охранник, отходя от одинокого путника.
– Долго идёшь уже?
– Очень долго, – улыбнулся старик, поудобней опираясь на свою трость.
– Далеко так забрался, зачем?
– Иду повидаться со старым другом.
Улыбка старика стала совсем еле заметной, словно спряталась в уголках его тонких, заветренных губ.
– Друг ждёт, что придешь? – Анарбек перевел на него взгляд.
– Я очень на это надеюсь, – кивнул путник.
– Долго тебе ещё идти? До ближайшего поселения дней пять пути, – хмыкнул купец с такой интонацией, что было непонятно, вопрос это или утверждение.
– Мне туда не надо, мне дальше, в степи.
– Дальше в степях нет ничего, только руины, – недовольно буркнул Азамат.
Судя по выражению его лица, старик ему явно не нравился.
А лично мне стало очень любопытно узнать о нём как можно больше.
Уж больно интересные у старика были глаза. Не смотря на спутанные седые брови и глубокие морщины, испещряющие всё его лицо, в глазах ещё не угас тот самый блеск сильного человека. Я редко встречал такой взгляд, поэтому сейчас, в глубине души, надеялся, что Уджаев проявит человеческие качества и возьмет этого одинокого путника с собой.
Но вмешиваться в разговор я не мог. Контракт не позволял высказывать своё мнение, если только оно не касалось моих прямых обязанностей. Да и местные обычаи тоже не приветствовали подобное поведение.
– Вода. Наверное, вода нужна. Пить хочешь? – спросил Уджаев, перестав поправлять ремень.
– Да, что верно, то верно. Мои фляги почти пусты, – кивнул старик, и сглотнул пересохшим горлом.
– Азамат, воды налей ему. И еды дай тоже, – распорядился купец.
– У нас всё точно
