хорошо защищенная база. Или тащиться через все королевство и сразу вступать в бой?
Бабетта посмотрела на красное небо за окном. Лицо ее омрачилось, она сказала со вздохом:
– Мне пора.
Сэр Гримоальд приподнял одну бровь.
– Не безопаснее ли с сэром Арнульфом?
Она с улыбкой сожаления покачала головой.
– Пусть лучше нас не видят вместе.
Сер Гримоальд поднялся, отвесил учтивый поклон.
– Я проведу вас.
– Только до выхода из здания, – сказала Бабетта. – Пусть никто не увидит и нас с вами.
– Да кто увидит?
– Пусть даже возможности такой не будет, – ответила Бабетта неожиданно твердо и решительно. – Когда в игре большие ставки, рамки рыцарства раздвигаются…
– …а то и вовсе размываются, – бросил Арнульф с мрачной усмешкой. – От рыцаря до императора далеко, сэр Ричард. Как и от императора до рыцаря.
Мне показалось, что в последней фразе кроется ясный намек. Он не сказал в лоб, что для политика никакие средства не бывают грязными или запретными, но я умею читать между строк и слышать то, что хотят сказать, но не говорят.
Бабетта вышла, сопровождаемая сэром Гримоальдом, а я повернулся к Арнульфу. Несмотря на все его объяснения, я все равно чувствовал к нему лютую вражду, а он это читал на моем неподвижном лице.
– Кстати, – произнес я ровно, – сэр Арнульф… ваши люди забрали мое оружие. Меч и лук. Я просил бы вернуть их.
Он посмотрел с удивлением.
– Они так важны для вас? Вы же маркграф!.. У вас и так целое войско с мечами.
– Фамильные ценности, – объяснил я. – Я не хочу оправдываться перед отцом, что взял без спросу и потерял.
Он пожал плечами.
– Хорошо, узнаю, в каком они состоянии. Мне кажется, наши маги ими заинтересовались. По крайней мере, луком. А что… он так хорош?
Он словно выстрелил в меня вопросом, я смотрел все так же прямо и предельно бесхитростно.
– Семейная реликвия, как я уже сказал. Ценная только для нас, Валленштейнов.
– Хорошо, – ответил он. – Хорошо, постараюсь отыскать сегодня же. Вы – маркграф, ваши права и привилегии должны быть учтены.
– Проследите за этим, сэр Арнульф, – сказал я надменно. – Мы, настоящие рыцари, очень чувствительны к вопросам чести. А если повредят мой лук, я сочту это оскорблением. Вы же не хотите, чтобы из-за лука…
Он прервал, выставив перед собой ладони:
– Не хочу. У вас великие задачи, никто не желает, чтобы мелочи помешали.
Дверь распахнулась, стражи в коридоре деревянно отступили к противоположной стене. Сэр Гримоальд вошел ровный, как циркуль, с вздернутым лицом и оловянными глазами.
– Сожалею, – произнес он без всякого оттенка, – но я провел очаровательную гостью только до двери. Она не желает, чтобы нас видели даже воробьи во дворе.
– Воробьи
