трапезу – не него это похоже. Ей придется приобщить свою скромную долю – яблоко, банан и апельсин… Тьфу, как это все неприятно.
– А вы? – публицист скользнул беглым взглядом, но от Михаси не укрылась неприязнь на дне его глаз.
Состояние публициста легко объяснялось, Михася даже посочувствовала ему: куда он ее денет в ресторане, ведь он сделал ставку на дерганую бестию?
Безусловно, ее отказ господину Чарнецкому понравился бы куда больше, чем согласие, да и самой Михалине тоже (тратиться на ужин в вагоне – ресторане совершенно не входило в ее планы), но она представила, как станет делить трапезу с Платоном Фархатовичем и, загнанная в ловушку, вынужденно промямлила:
– Пожалуй. Только руки вымою.
– Я вас подожду, – Чарнецкий вежливо улыбнулся. Под магнатскими усиками просматривался крупный чувственный рот, и Михалина отвела глаза. Вера, мудрость и бесстрастие – вот три столпа ее морали…
… Католическая Пасха прошла под противный мокрый снег.
От этого снега с дождем Михасе все время хотелось спать, и день казался нескончаемым, а вечно мокрые ноги ее лично приводили в отчаяние.
Городок, родом из которого была Михася, стоял на Днепре. Климат здесь сырой, много болот. Когда-то места эти были постоянной ареной борьбы религий, амбиций и обыкновенной человеческой жадности. Земли эти топтали крымские татары, донские казаки и тевтонские рыцари, что касается немцев, так те и вовсе взяли за моду размещать здесь свои оккупационные войска.
В надежде навести хоть какой – то порядок в этих местах, король польский и великий князь литовский Сигизмунд – какой – то – там еще в 1511 году даровал городку Магдебурское право.
При всем при том до сих пор со снегом здесь бороться так и не научились.
Каждый год город просто тонет в сугробах. Здесь не заведено вывозить снег, его просто сталкивают с проезжей части на обочины. Этой зимой, как и десять, и двадцать зим назад, все повторилось. В марте сам по себе снег превратился в распутицу, а политый внезапным дождиком, затопил дороги, сделал совершенно непролазными улицы. А небеса словно спятили, каждый день с них то сыпалось, то лилось.
От сырости было только одно спасение – русская печь.
Однажды Михалина не поленилась и посмотрела в энциклопедии определение слова «печь». Не особенно мудрствуя, энциклопедисты назвали печь «устройством для тепловой обработки материалов или отопления». Если бы Михася была составителем словарей, она дала бы другое определение, потому что относилась к печи, как к спутнику и компаньону человека, фактически – как к одомашненному животному.
Русская печь согревает не только тело, она согревает душу, как говорили наши древние предки: «Печь из смерти в жизнь переводит». Вот, почему после работы, почти вплавь добравшись до дома, первое, что сделала Михалина – набила печь дровами.
Она торопилась проделать все до прихода мужа.
Дмитрию
