на Аделаиду, а в её глазах горел странный блеск.
Поклонившись графу, она ушла.
Оставшись вновь наедине с Аделаидой, Лайон мягко, стараясь не испугать Аделаиду, взял её руку в свою и поцеловал.
– Прошу прощения за моё поведение, – негромко сказал он, – я уеду через три дня, – резко развернувшись, он стремительно ушёл.
Произошедшая ситуация напомнила Аделаиде событие из её прошлого, после которого её жизнь пошла под откос. Но между прошлым и настоящим была бесконечная разница – тогда она не хотела этого, испытывала отвращение и страх, а сейчас желала. Желала так, как ничего прежде.
Глава 3
К вечеру келарша выздоровела и с того момента сама стала обслуживать Лайона наравне с настоятельницей. Аделаида снова заняла своё прежнее положение: не имела права говорить с гостем, смотреть на него и, тем более, оставаться с ним наедине. Ей казалось, что её сердце, прежде заточенное в темницу по вине Лайона, высвободилось, лишилось порочных стремлений, и вновь устремилось к божественному свету. Но это только показалось.
Утром следующего дня Аделаида поняла, что всей душой желает увидеть Лайона. Если бы он хотя бы посещал мессы! Читая религиозные писания, Аделаида не могла разобрать ни слова, полностью погруженная в мысли о мужчине с нечистой репутацией.
Большую боль причинила Виола, намеревавшаяся узнать у подруги, что произошло прошлым утром.
– Ничего особенного, – отмахнулась Аделаида, яростно натирая пол, – он лишь подтвердил своим поведением твои слова.
– Так он приставал к тебе?
– Нет, не совсем. Он не сделал ничего запретного, – решила оправдать Лайона Аделаида, – это я во всём виновата. Что позволила нам оказаться вдвоём в этом саду.
Виола недоверчиво посмотрела на Аделаиду, но в ответ сказала лишь одно:
– Не перестарайся, иначе протрёшь в полу дыру.
Аделаида сделала вид, что не услышала намёка на её нарушенное душевное равновесие.
Перед сном она решила протереть порог монастыря. Закончив с этим, она вернулась в келью и обнаружила на подушке своей кровати алую розу. Испугавшись, что её увидят монахини, Аделаида спрятала розу под одеяло. А, забравшись в кровать, прижала цветок к сердцу, радуясь подарку от Лайона. Этой ночью даже грубая ткань робы и воспоминания о приятных сорочках из дорогих тканей, в которых она спала раньше, не портили настроение.
Утром Аделаиду разбудил требовательный голос настоятельницы:
– Даю пять минут на сборы. И немедленно ко мне.
Интонация, которой были сказаны эти слова, взгляд, который сверлил Аделаиду, не означал ничего хорошего.
С тяжёлой душой девушка оделась и пошла в комнату к настоятельнице.
– Закрой за собой дверь. Не хочу, чтобы кто-то ещё узнал о твоём позоре.
Лоб покрылся испариной, руки заледенели, но, сохранив спокойное выражение лица,
