ты здесь?
– Я не имела права разговаривать с тобой. Я не должна была позволять тебе касаться меня. С этим я не справилась. Но теперь ты пытаешься зайти ещё дальше. Туда, где тебе быть нельзя, – Аделаида некоторое время молчала, но потом шёпотом сказала, – я надеюсь, ты оставишь меня в покое. Я не поеду с тобой, не знаю, как ты мог подумать об этом. И я прошу тебя больше не разговаривать с настоятельницей обо мне. Это ни к чему не приведёт, только усугубит моё положение. Пожалуйста, Лайон, просто уезжай. И не думай обо мне. Я смогу о себе позаботиться. Мне придётся.
Не дожидаясь ответа, Аделаида выскочила за дверь.
Лайон подошёл к окну и стал смотреть вдаль, на скалы, сожалея о том, что создал Аделаиде такие проблемы и думая от том, как теперь ей помочь.
Глава 4
Во время утренней мессы в молитвах о здравии и благополучии послушниц, имя Аделаиды было упущено. Она поняла безмолвный вердикт суда: её уже изгнали.
Тяжело было переносить атмосферу всеобщего порицания, но Аделаида заставила себя принять участие и в общей трапезе. Сидеть за одним столом с теми, кто уже отвернулся от неё, было крайне неприятно, но чувство собственного достоинство было важнее. Аделаида решила, что никому она не доставит радости своей болью, раскаянием. Их презрение она раздавит своей гордостью.
Во время завтрака царило гробовое молчание. Аделаида чувствовала на себе взгляды украдкой, но её лицо приняло маску безразличия. Пока она при монастыре, она будет сидеть за этим столом, как бы не было остальным неприятно её присутствие.
И это они, богобоязненные, религиозные женщины, которые должны любить и прощать ближних? Тогда люди, отдавшие себя во власть порока, чище их, ведь они не изображают из себя святых невинных существ, не прикрываются лживой религией. И если Аделаиду изгонят, она будет этому рада. Она узнала суть этих женщин и отныне не хочет находиться в обществе лицемерных монахинь.
– Но также нельзя, – прошептала самая молодая из послушниц, Динара, – мы не должны так вести себя.
Никто не поддержал слова девушки. Со слезами на глазах девушка посмотрела на Аделаиду и окрепшим голосом сказала:
– Я буду на твоей стороне. Каждый из нас способен ошибаться… И мы должны понимать и прощать, что порой человеческая суть бывает сильнее духовной. Прости, Аделаида, что сначала я была настроена на твоё изгнание, но сейчас я осознала, что не права.
Монахини не поднимали глаз, усердно делая вид, что их больше всего интересует содержимое в тарелках и они ничего не слышат. Настоятельница встала из-за стола, собираясь покинуть столовую, что-то сердито шепча себе под нос. У самых дверей она остановилась и сказала:
– Да, мы должны понимать и прощать. Но нарушители высших законов должны быть наказаны, иначе все, искушаясь, будут повторять их ошибки. Порок, как чёрная смерть, поражает всех, кто поблизости. Суд состоится. Но я позволю сказать тебе слова в защиту, Ада. И, исходя из них,
