значит, что таких повозок больше, чем одна… У Гретхен свое дело!
– Что вылупился?! Деньги плати за посмотреть! – рявкнула «красотка» и попыталась прикрыться тканью, но горбун удержал.
Он вцепился в ткань с одной стороны, а загадочная барышня – с другой. Они тянули покров на себя до тех пор, пока он не разъехался по швам и не свалился совсем, обнажив девушку во всей красе. Зрители ахнули и возбуждённо зашептались. В глазах зевак карлица с большой ступней была уродлива до необычайности. За «посмотреть» действительно можно было брать неплохие деньги, что, собственно, она и делала: держала цирк уродов, в котором выступала сама в качестве – по словам самой Гретхен – «одного из наиболее удачных экземпляров». Мамаша Гретхен имела самую большую ступню в королевстве, притом что вторая ступня у нее была самая обычная. Эта нормальная ступня была одета в матерчатый башмачок с бриллиантами. Далее шли: шелковые шаровары малинового цвета (что скрывалось под ними – неизвестно), стеганая безрукавка, расшитая золотом, под которой угадывались массивные жировые складки, и неясно было, грудь это или просто жир, широкая, пожалуй, слишком широкая для человеческого существа физиономия, которую можно было бы назвать и мордой, всклокоченные соломенные пучки волос, модная столичная шляпка. Чудовище называло себя Мамашей Гретхен, но было ли оно человеком – в этом усомнились все, кто наблюдал ЭТО на Тролльем мосту в тот миг. Все, кроме Красавчика Ириами. Карлик был настолько потрясен увиденным, что снова заплакал, но нисколько этим «красавицу» не впечатлил. Гретхен не прониклась ни обликом агрессора, ни его взглядом. Она не влюбилась и не впала в оцепенение, она вытащила откуда-то небольшую, но удобную дубинку и умелым движением саданула горбуна по голове. Ириами смотрел во все глаза и, улыбаясь, прошептал: «Благодарю!», после чего Мамаша, не произнеся ни слова, деловито саданула еще разок. Карлик упал на мостовую лицом вниз и потерял сознание.
Ириами пришел в себя уже в сумерках. Его стошнило. «Надо к доктору, похоже, я здорово ушибся», – подумал горбун, и его вывернуло ещё раз. Потом он вспомнил, что явилось причиной такого плачевного состояния. Он в ужасе схватился за грудь, но медальон оказался на месте. Ириами нетвердо встал на ноги и двинулся домой. В этот час шатающейся пьяни было полно, и на него никто не обращал внимания. Немного погодя горбун остановил двуколку, и кучер не побрезговал грязным и пьяным пассажиром. Был еще неприятный момент, когда пришлось расплачиваться – а карлик не нашел своего кошеля, очевидно, кто-то стащил его за то время, что Ириами валялся в канаве. Но все обошлось благополучно. Увидев, что денег нет, извозчик соблаговолил проводить больного до двери и даже помог тому войти внутрь, за что был вознагражден золотым. Первый и последний раз в жизни Ириами заплатил кому-то так несуразно много и совсем не торгуясь.
Утром Ириами первым делом схватился за свежую газету. Газеты –
