сказал я, – смерть Грининга можно было бы приписать случайно возникшему пожару.
Флетчер кивнул:
– Я так и предположил. Как бы то ни было, Оукден увидел огонь и поспешил его потушить, пока тот не добрался до краски и других типографских материалов. Они очень огнеопасны, и пламя могло бы перекинуться на его мастерскую.
Я согласно кивнул. Летом пожары были одним из ужасов Лондона, а для печатников, наверное, особенно пугающим.
– Потом он увидел, что мастер Грининг лежит в луже крови рядом со своим прессом и голова его пробита, – нахмурился констебль. – Я тогда слегка рассердился на мастера Оукдена за то, что после своего заявления он ушел и на несколько часов где-то пропадал. Сам он потом сказал, что во время дознания был так потрясен случившимся, что ему было необходимо пойти выпить, и он пошел в какую-то таверну у реки, которая не закрывается после вечернего звона. – Эдвард пожал плечами. – Однако до того, как уйти, он рассказал мне все, что знал, а он слывет честным человеком.
Я напомнил себе, что в эти часы Оукден был в Уайтхолле.
Рассказчик в нерешительности замолк, а потом продолжил:
– Должен вам сказать, что у меня уже было указание присматривать за мастером Гринингом. Он был известен своими экстремистскими религиозными взглядами и дружил с радикалами. Три года назад его плотно допрашивал епископ Боннер о некоторых книгах Джона Бойла, которые контрабандой привезли из Фландрии. Доносили, что Грининг был одним из распространителей. Но доказано ничего не было. Однако странная вещь: его типография была маленькой, всего с одним станком и одним подмастерьем, но он сумел держать свой бизнес на плаву несколько лет, хотя вы знаете, каким рискованным делом является книгопечатанье.
– В самом деле. Нужны деньги, чтобы вкладываться в оборудование, – согласился я. – А когда книга напечатана, нужно продать большой тираж, чтобы получить хоть какую-то прибыль.
Флетчер согласно кивнул.
– При этом он был молодым человеком, всего-то тридцати лет, а его родители, полагаю, не очень богаты.
– Насколько я понял, это всего лишь мелкие фермеры.
Констебль вдруг бросил на меня подозрительный взгляд.
– И тем не менее они позволили себе нанять сержанта юстиции?
– Они связаны с человеком, перед которым я в долгу.
Эдвард внимательно посмотрел на меня и стал рассказывать дальше:
– Были допрошены знакомые Грининга, в том числе несколько радикалов, за которыми епископ велел нам присматривать. У всех было алиби и никаких мотивов убивать его. Он не держал в типографии денег. Жил там же, где работал, спал на выдвижной кровати в углу. В кошельке у него нашли несколько шиллингов – их не тронули. Он не был женат, и, похоже, у него не было никакой женщины.
– Какого сорта радикалом он был? – спросил я.
Флетчер пожал плечами:
– Его и его дружков считали
