поднятую над крышей.
– А теперь – говори! – приказала Алия.
– Я сказал ему, что иногда нет ничего сложнее, чем продлевать собственное существование.
Она покачала головой:
– Это же… это же…
– Горькая пилюля, – закончил он за нее.
– Горькая чушь!
– У величайшего из владетельных графов и у презреннейшего из наемных серфов одни и те же проблемы. И ты не наймешь никого, кто решил бы их за тебя, будь он даже ментат. В писаниях и в чужих свидетельствах напрасно искать готовых ответов. И некому перевязать рану: ни слуге, ни ученику. Человек должен залечить ее сам, прежде чем у всех на глазах истечет кровью.
Она резко отвернулась от него, успев при этом понять, что таким образом выдает собственные чувства. Как без хитростей Голоса, без прочих ведьмовских штучек сумел он проникнуть в ее психику? Как он смог совершить такое?
– И что ты посоветовал ему? – прошептала она.
– Судить, наводить порядок.
Алия взглянула на охранников, отметив, как терпеливо они ожидали, соблюдая строгий порядок.
– Дарить правосудие… – прошептала она.
– Да нет же! – отрезал он. – Я просто предложил ему судить, руководствуясь одним лишь принципом.
– А именно?
– Поддерживать друзей и губить врагов.
– Иначе говоря, судить несправедливо.
– А что есть справедливость? При столкновении двух сил каждая бывает по-своему правой. Император всегда может явить свою волю: если конфликт нельзя предотвратить, его можно разрешить.
– Как?
– Простейшим способом: принимая решения.
– В пользу друзей и против врагов.
– Но разве в этом не чувствуется стабильность? Людям нужен порядок, каким бы он ни был. Все мы узники, рабы собственных страстей; все видят, что война стала развлечением для богатых. Понимание подобных закономерностей опасно. В этом нарушение порядка.
– Я обязана предупредить своего брата: ты слишком опасен, а потому тебя следует уничтожить, – сказала она, оборачиваясь лицом к гхоле.
– Я уже предлагал ему это, – согласился он.
– А опасен ты потому, – произнесла она, тщательно выверяя слова, – что овладел собственными страстями.
– Ну уж вовсе не поэтому. – И прежде чем Алия могла шевельнуться, гхола взял ее за подбородок и прикоснулся губами к ее губам.
Поцелуй короткий и нежный. Он отодвинулся… потрясенная Алия глядела на него, не обращая внимания на ухмылки, которые прятали старавшиеся держаться невозмутимо охранники.
Алия тронула свои губы пальцем… поцелуй оказался знакомым. Она знала эти губы… пусть грядущее старательно скрывало от нее их обладателя. Задыхаясь, она проговорила:
– Пожалуй, стоило бы приказать содрать с тебя кожу.
– Потому что я опасен?
– Потому, что слишком многое позволяешь себе!
– Я ничего не
