style="font-size:15px;"> – Мы уже встречались, не правда ли? А это – ваш муж?
– Слава богу, нет, – ответил Рудольф за Амалию. – Я всего лишь родственник мадам.
Амалия прыснула. Рудольф вел себя совершенно неприлично, однако это ее нисколько не скандализовало, напротив: она забавлялась от души. У него было тяжеловатое чувство юмора, и выражался он порой чересчур прямо и резко, но бог весть почему именно эти черты были ей симпатичны. Ортанс посмотрела на нее с удивлением. Затем решила, что на самом деле Рудольф – не родственник, а любовник Амалии, и успокоилась совершенно.
– Меня зовут Ортанс Эрмелин, – сказала она, глядя в лицо немца своими завораживающими зеленоватыми глазами.
– Граф Рудольф фон Лихтенштейн, – представился тот и галантно поцеловал ей руку.
– О! Как интересно! – заметила Ортанс, чье мнение об Амалии разом улучшилось, едва она узнала, что любовник блондинки в сиреневом – настоящий граф. – Я не видела вас за обедом. Где вы прятались?
– Я не переношу качки, – кратко ответил граф, исподтишка корча рожи Амалии, которую так и распирало от смеха.
– О, это ужасно! – посочувствовала Ортанс. – Вам очень не повезло. Обед был замечательный, обстановка просто поразительная! Цветы в вазах, старинные канделябры…
При слове «канделябры» Рудольф посерел лицом и отшатнулся.
– Кузен Руди, – объяснила Амалия с серьезным видом, – не поклонник старины.
– Вот именно, фея летающего канделябра, – проворчал Рудольф по-немецки. – Теперь я до конца дней своих буду шарахаться от каждого подсвечника!
– Ну, кузен, вы не должны на меня сердиться. A la guerre comme а la guerre![14]
– Так уж и быть, – философски согласился Рудольф. – Кстати, я тут подумал: если вы по-прежнему хотите иметь статью о нашей прабабушке, я могу это устроить.
– С вашим автографом, – уточнила Амалия.
– Непременно.
Оба расхохотались. Ортанс, изумленная в высшей степени, смотрела на них.
– Когда я выйду в отставку, займусь историческими изысканиями. А вы?
– Не знаю, – сказала Амалия, подумав. – Я, в общем-то, о многом не мечтаю. Надеюсь, у меня будут дети, дом и любящий муж. И что ни я, ни мои близкие не будут влачить жалкое существование.
Было видно, что у Ортанс уже голова идет кругом. Она решительно ничего не понимала.
– А вы, мадам? – спросил ее Рудольф. – О чем вы мечтаете?
Смерив его холодным взглядом, та отвернулась, словно он спросил нечто в высшей степени неприличное. Вошел Кристиан и, заметив жену, прямиком направился к ней.
– Ортанс… – робко начал он.
– В чем дело? – высокомерно спросила молодая женщина.
– Мама… она… – Он судорожно сжимал и разжимал руки. – Там у нее врач, этот испанец, Ортега… И Эжени с Надин… они ему помогают… но…
– Кристиан, – сказала
На войне как на войне! (
