Робеспьер…
По странной игре случая этот довольно бесцветный человек стал тем центром, вокруг которого вот уже двести лет кипят страсти. Его поклонники видят в нем чуть ли не полубога; враги – например англичане – считают Робеспьера (как и Наполеона) немногим лучше Сатаны. И не в XIX, а в середине XX века английский историк Тойнби, стремясь опровергнуть некий аргумент, приводит решающее (с его точки зрения) возражение: «Такой аргументацией можно и Робеспьера оправдать!» – восклицает он. С точки зрения англичанина – аргумент решающий, неотразимый…
Попытаемся все же отойти от этих двух крайностей и посмотреть: что сделал Робеспьер для Франции, в чем он виновен, а где он был только игрушкой обстоятельств.
20
Мы уже видели, что Робеспьер маловлиятелен и непопулярен в Собрании. Он выступает часто, но мало чего достигает. Скажем, обсуждается некий закон, он предлагает дополнить преамбулу: «После слов „Людовик Божьей милостью и т. д.“ нужно вставить: „Народы, вот закон, который на вас налагается, пусть этот закон будет нерушим и свят для всех!“». – Тут северный акцент Робеспьера сменяется южным: встает депутат из Гаскони: «Господа, эта формула никуда не годится – нам не нужно псалмов!» Общий смех, Робеспьер молча страдает.
Но он упорно борется и в марте 1790 года достигает скромного успеха: его избрали на две недели председателем Национального собрания. Через полгода, в октябре, Марат в своей газете называет Робеспьера «может быть, единственным истинным патриотом в Сенате». Впрочем, не ясно, была ли это похвала Робеспьеру или… или, может быть, очередная инвектива Марата против Национального собрания: что же это за собрание такое, в котором только один истинный патриот, да и тот – Робеспьер!
Для сравнения заметим, что Мирабо был избран председателем Собрания только в начале 1791 года: настолько стойким было к нему недоверие. Пост этот особого значения не имел (председатель избирался на две недели; поговаривали даже, что враги нарочно добились избрания Мирабо, чтобы на полмесяца закрыть ему рот, поскольку по французским обычаям, председатель не мог участвовать в прениях), но был выражением уважения к депутату. И характерно, что Собрание оказало Мирабо эту честь лишь через 2 года после начала своей работы.
Впрочем, Мирабо и здесь сумел обойти обычай: нет, он не выступал, но в качестве председателя произносил любезные приветствия или подавал реплики, которые умножали его влияние.
Вот один пример. Депутата Ренье обвиняли в злоупотреблениях, он просил слова, чтобы оправдаться. Однако обвинение уже было снято, но депутат настаивал. Мирабо проявил не только находчивость, но и утонченную любезность: он сказал: «Месье Ренье, прошу у вас позволения отказать вам в слове. Не лишайте нас удовольствия признать вашу порядочность, даже не выслушав вас». После этого, конечно, депутату не оставалось ничего другого, как отказаться от слова… Однако вернемся к Робеспьеру.
Если в Собрании роль Робеспьера невелика, то в клубе
