когда он хочет укусить? Отчего вы такой новый? Разве это не было блаженство? Вы как будто страдаете? И мне стало страшно чего-то…
– Дитя мое! Не бойтесь меня! – говорит он разбито. – Вы для меня слишком дороги. Пусть разорвется мое сердце скорее, чем я лишу вас хотя бы одной из ваших иллюзий! Я не сделаю непоправимой ошибки. Я не переживу вашего отвращения…
Она силится проникнуть в темный смысл его слов. В смысл всего происшедшего.
Что-то рухнуло между ними. Она это чувствует. Какая-то перегородка… через которую она не могла до него коснуться. Теперь такое чувство, как будто она его знала давно…
– Обнимите меня! Сядьте рядом! Вот так… О, какое блаженство, Марк! Вы меня любите!!! Говорите мне это… Каждый день, каждый час… О, как я хочу быть любимой! Любимой вечно… Какой рай ваши поцелуи! Как я могла жить, не зная вас!
Вдруг толчок в сердце. Жгучая боль. Как от удара ножа. И чары далеко.
Она отодвигается. Ее лицо как будто постарела.
– Расскажите мне о ней, – говорит она чужим голосом. – Вы ее очень любите? Очень?
– Я люблю вас, а не ее, – отвечает он робко, как на суде.
И Маня неумолима, как должен быть судья.
– Где она теперь? Где?
– За границей.
– Почему же не с вами?
– Мы давно уже разошлись…
– Почему? Почему?
Он молчит, опустив веки. Синеватые, прозрачнее веки. И вражда Мани крепнет.
– Чего же вы не отвечаете?
– Это моя тайна…
– Ах! Вот как! У вас от меня тайны?
Отчаяние опять затопляет ее душу. Она встает, чтоб уйти.
– Постойте! – с болью, глухо говорит он, удерживая ее руку. – Я буду откровенен. Сядьте рядом! Слушайте… Я женился, когда мне было двадцать пять лет.
– По любви? Вы ее любили? Страстно? Страстно?
– Да… Не так, как вас сейчас… Это было другое чувство. Я любил в ней не ее индивидуальность. Она была бесцветна, как большинство женщин. А мою любовь… Мои мечты… И я был счастлив в первые два года. Потому что она тоже любила меня. Опять-таки не мое «я», которого она не знала и не стремилась узнать. Как большинство женщин, она любила во мне мужчину… тот новый мир, который я ей создал. Мы жили рядом, не зная друг друга. У вас родился сын. Через год он умер от воспаления мозга… Маня! Если я вам скажу, что я страдал и плакал, вам это будет чуждо и дико. Что значит смерть ребенка для вас? И дай Бог, чтоб это самое жгучее горе жизни прошло мимо, не опалив вашей души. После чего наша жизнь похожа на сад, сломанный бурей. Одни цветы поднимутся, другие зацветут еще ярче. Многие остались нетронутыми. И радуют глаз. Но есть деревья, расщепленные бурей. Есть деревья, обожженные грозой. Ничто не вернет их к жизни! И забыть о них нельзя…
Маня тихонько придвигается и кладет голову на его плечо.
– У меня есть дочь… Когда-нибудь она вырастет и будет, как вы, жадно тянуться к счастью. Я не хотел бы дожить до этой минуты. Впрочем… Мне нечего сокрушаться! На мою долю судьба
