который его лично знал! Александр Иванович с радостью согласился рассказать мне о своем учителе. Мы договорились на завтра. Но на следующий день Бродский плохо себя чувствовал, потом я уехал в командировку, потом другие дела отодвигали мой визит к старому репортеру. А когда я наконец ему позвонил, мне ответили, что Александра Ивановича уже нет в живых.
С тех пор прошло несколько лет. Я узнал много нового о моем герое, но никогда уже не услышу того, что мог мне сообщить один из старейших ленинградских фоторепортеров. Поэтому в моем повествовании, возможно, будет отсутствовать личный момент, так как все, о чем я буду рассказывать, почерпнуто из разрозненных коротких заметок в научных журналах и из документов.
Я никогда не был в Средней Азии, но, если бы меня попросили о ней рассказать, я, наверное, многое смог бы поведать. Прочитанные в книгах истории нашли для меня зрительное воплощение в снимках Самуила Мартыновича Дудина, многие из которых стоят у меня перед глазами: узенькие улочки Самарканда, где ютятся лавки ремесленников, шумные восточные базары, великолепные мечети, павшие ниц верующие, уличные акробаты, конные соревнования, дервиши и гадальщики. Его бесчисленные фотографии – уникальная зрительная летопись быта Средней Азии на рубеже веков, но это не просто документальный этнографический материал. Многие из работ Дудина – истинные произведения художественной светописи. Если бы фотограф оставил нам после себя только одни эти снимки, то и тогда его вклад в науку и историю фотографии был бы заметен, но Дудин, кроме всего прочего, был ученым-этнографом, художником, путешественником, крупным специалистом по прикладному искусству.
Самуил Мартынович Дудин родился в 1863 году в местечке Ровное Херсонской губернии, в семье сельского учителя Мартына Тихоновича Дудина. С детства у него проявился интерес к изобразительному искусству. Под впечатлением рассказов отца – отставного солдата – он рисовал сцены из военной жизни. Эти полные фантазии изображения то и дело появлялись на спинке деревянного дивана, на сундуке, скамейках, глиняном полу, за что, естественно, будущему художнику и фотографу доставалось от матери. После окончания начальной школы Дудин поступил в Елисаветградское реальное училище, где очень тесно сошелся с кружком украинской «громады», занимавшейся главным образом культурно-просветительской работой среди крестьян и сельской интеллигенции. Это было либерально-национальное объединение с народническими симпатиями. Поначалу члены кружка устраивали чтение литературы по общественным вопросам, затем появились революционные книги и брошюры. Дудин, одинаково хорошо владевший русским и украинским языками, занимался переводами. Кружок быстро активизировал свою деятельность, вступил на путь широкой пропаганды. Появился гектограф, стали печататься листовки, которые распространялись среди населения.
В 1882 году их кружок примкнул к харьковской группе «Народной воли» и получил название «Елисаветградский кружок саморазвития». Активная его
