все же пульты и кнопки есть! В нашей Конституции, в твоей Конституции ведь все записано. Чего париться, я тебя не понимаю?
– Морозов, Морозов, святая наивность, эти процессы нужно обеспечить, понимаешь, обеспечить. Это и продуманная кадровая политика, и анализ возможного противодействия, своего рода, разведка, и жесткое продвижение идей и замыслов, если понадобится.
– Зачем? – все еще не мог понять я. – Ты же сам говорил, что мы создаем как бы модель государства. Парламент у нас есть, есть и правительство, какие проблемы? Что еще нужно для управления нашей «страной»?
Он посмотрел на меня с насмешкой, в этот момент мне даже как-то неприятно стало:
– Ты все-таки серьезно считаешь, что миром управляют парламенты и правительства?
– А кто?
Венька так начал хохотать, что я расстроился не на шутку, подумал: «Ну, вот, опять считает меня дураком, а что я такого сказал?..»
– Миром, Слава, управляют наднациональные, надполитические структуры, там решаются все ключевые вопросы, там, за одним столом вечером, как братья, сидят политические противники, а утром будут морочить всем нам голову, как они друг друга ненавидят.
– И в нашей стране тоже?
– В мире, я сказал, во всем мире! А мы-то всего-навсего маленькая его часть, провинция одной единой организации…
– Такому нас не учили…
– Не учили?
Венька наклонился ко мне, лицо его сразу побагровело от внезапного прилива ярости. Я его еще никогда таким злым не видел:
– Не учили, говоришь? А чему эти «мухоморы» (он показал на Кремль в окне) нас вообще могут научить?
– Ты считаешь, что знаешь больше, чем они?
Я начал тоже злиться: не слишком ли много Венька на себя берет?
Левитин подошел к окну, открыл его, с наслаждением впустив морозный воздух, слегка успокоился:
– У меня другие учителя, да я сам себе учитель. Информация лежит часто на поверхности, ее надо только уметь найти и отмыть от наслоений всякой словесной ерундистики, схватить за жало, за стержень. И все становится ясно. Ладно, это в двух словах не объяснить…
Он с нескрываемым разочарованием оставил меня в покое, но сказал, что после нового года поговорит «более предметно». Тогда, в конце разговора, уже уходя, я спросил, по какому принципу он отбирал Совет: эти двое, Северянин и Савин, они вообще – кто? Сказал, что я их вовсе не знаю. Венька на это только усмехнулся:
– Если бы ты знал, кто их родители, то вопрос отпал бы сам собой.
– Причем здесь родители? – спросил я. – Они что ли в Совете голосовать будут?
– Мороз, ты недальновидный. Влиятельные родители – это прикрытие и защита. Когда-нибудь нам и защищаться придется.
Оставшееся время на вечеринке я провел с ощущением какого-то напряжения. Венькина ярость напомнила мне, что праздник скоро закончится.
Тайный Совет: начало
Так
