этом. И о том, что про чтение мыслей Эдвард явно не шутил.
– Не знаю, как объяснить… но помимо лица, в нем еще много невероятного.
Вампир, который хочет быть добрым, бросается спасать людей, чтобы его не считали чудовищем… Я уставилась в пустоту.
– Неужели? – хихикнула Джессика.
Я не ответила, пытаясь сделать вид, будто внимательно слушаю мистера Варнера.
– Значит, он тебе нравится? – сдаваться она не собиралась.
– Да, – отрывисто ответила я.
– То есть нравится по-настоящему? – выпытывала она.
– Да, – снова сказала я и покраснела. Надеюсь, об этом Джессика думать не станет.
Ей, видимо, надоели односложные ответы.
– А сильно он тебе нравится?
– Слишком сильно, – шепнула я. – Гораздо сильнее, чем я ему. Но я ничего не могу с собой поделать, – я вздохнула и покраснела еще гуще.
К счастью, в этот момент мистер Варнер вызвал Джессику отвечать.
Во время урока ей больше не представилось шансов возобновить разговор, а когда прозвенел звонок, я прибегла к маневру уклонения.
– На английском Майк спрашивал, не говорила ли ты что-нибудь про вечер понедельника, – сказала я Джессике.
– Не может быть! А ты что? – ахнула она, сразу забыв про Эдварда.
– Ответила, что, по твоим словам, тебе очень понравилось. Вид у него был довольный.
– Скажи слово в слово, что он спросил и что ты ответила!
Всю перемену мы посвятили разбору структуры каждой фразы Майка, а большую часть испанского – обсуждению каждого оттенка выражения его лица. Я не позволила бы вытянуть из меня столько подробностей, если бы не опасалась, что в противном случае предметом разговора вновь стану я сама.
А потом звонок возвестил обеденный перерыв. Я вскочила с места, запихивая учебники в сумку, и оживленное выражение моего лица, должно быть, объяснило Джессике, в чем дело.
– Значит, сегодня ты не сядешь с нами? – догадалась она.
– Неизвестно, – я понятия не имела, не исчезнет ли Эдвард опять куда-нибудь.
Но за дверью класса, где у нас проходил урок испанского, прислонившись к стене и без зазрения совести напоминая греческого бога, уже ждал меня Эдвард. Едва взглянув на него, Джессика закатила глаза и направилась прочь.
– До встречи, Белла! – с явным намеком попрощалась она. Видимо, телефон сегодня придется отключить.
– Привет, – голос Эдварда был и насмешливым, и раздраженным. Несомненно, он подслушал наш разговор.
– Привет.
Я не придумала, что сказать, он тоже молчал, так мы и шли молча до самого кафетерия. Идти по территории школы рядом с Эдвардом в обеденный час пик было все равно что заново пережить первый день в новой школе: все как один глазели на меня.
Эдвард направился к концу очереди по-прежнему молча, хотя то и дело задумчиво бросал на меня взгляд. Мне показалось, что раздражение на его лице одержало верх над насмешкой.
