начну, если вы не против, с описания обитателей дома. Ясное дело, о некоторых я уже сказал, и придётся повторяться, уж не взыщите.
Итак, прежде всего, сам господин Алаглани. Как вы и без того знаете, он – главный столичный аптекарь, поставщик лекарственных снадобий в Дом Высокого Собрания, а также он лекарь – пускай и без титула главного столичного, но лекарь известный, уважаемый, и потому от посетителей ему отбоя нет. То есть к некоторым, особо знатным или богатым, он сам ходит – как в тот день, когда подобрал меня в канаве. Мне потом Халти рассказал, что возвращались они от жены большого человека, ростовщика Гиургизи, члена Городского Собрания. По больным, впрочем, ходит он не так уж часто и всегда только до обеда. После обеда – и опять же, не каждый день, а только три раза в неделю – у него приём, до ужина. Приходят посетители, их Дамиль встречает и провожает к господину.
Завтракает, обедает и ужинает господин Алаглани у себя в покоях. Когда в кабинете, а когда в гостиной. И что ещё достойно интереса – подают ему ту же еду, что и нам. Никаких богатых разносолов – кроме, разве что, вина, хотя и вина пьёт немного. Еду ему с кухни приносит Дамиль, и раз уж я упомянул его, то сразу о нём и расскажу – понятное дело, расскажу пока только то, что в первые же дни увидел.
Дамилю в те дни только-только тринадцать лет стукнуло, а господин где-то подобрал его несколькими месяцами раньше. Алай рассказывал, что когда тот в доме появился, его, так же, как и меня, ребята стали расспрашивать – но он ничего не ответил, а сразу начал реветь. Ну, отстали от него.
По виду он даже на свои годы не тянет – очень худой, низенький, загар к нему не пристаёт. Волосы русые, глаза серые, лицо узкое, малость треугольное.
Дамиль почти не говорит ни с кем – если спросить, либо отмалчивается, либо, если что по делу, отвечает односложно. Всё время он о чём-то думает. Впрочем, не так уж часто я его и видел – поскольку он у господина лакей, то вечно в господских покоях обретается. И ночует чаще всего там же. Помните, я про дверку в кабинете господина Алаглани рассказывал? Вот за той дверкой и впрямь чуланчик тёмный, маленький совсем, четыре локтя в ширину, шесть в глубину. В том чуланчике тюфяк, такой же, как и у нас в людской – вот и жилище лакейское. Если ночью господину чего потребно – воды там, или горшок подать – то лакей под рукой. Иногда только говорит ему господин, что ночью не надобен, тогда он с нами в людской спит.
В первые же дни понял я, что непростая эта задачка – подступиться к Дамилю. С зимы он тут, а ни с кем покуда не сошёлся. О чём он думает, часами сидя в ожидании господских распоряжений?
Но о Дамиле позже ещё будет сказано, а пока давайте вернёмся к нашему лекарю-аптекарю. Я уже говорил, что до ужина тот или над книгами в кабинете своём сидит, или принимает посетителей, или уходит в лабораторию.
А лаборатория – это большая горница на втором этаже, куда я, конечно, не попал. И никто, между прочим, не попадал из ребят, кроме Халти. Тот ведь не слуга уже, а ученик, едва ли не подмастерье.
Пару слов о Халти. Внешность его
