насколько он в ярости. По опыту она знала, что, когда Эллиот злится, не стоит подливать масла в огонь, поэтому не решилась отказать ему и пошла танцевать. Франсин понимала, что ее-то он не тронет, но запросто может наброситься с кулаками на кого-нибудь другого, и она будет в этом виновата.
Леди Уолсингхем невольно сравнивала склонность Эллиота Броума задираться и скандалить с обходительно-вежливым поведением графа Кинрата, чья ослепительная улыбка и изумрудно-зеленые глаза излучали беззаботный шарм жестянщика, который продает свою посуду влюбленной в него кухарке.
Когда Франсин шла рядом с Личестером, чтобы занять место среди танцующих пар, она мельком взглянула на высокого, черноволосого маркиза. Сердитый взгляд, грубые черты его словно неудачно обтесанного лица усугублялись густой черной бородой и усами.
– О чем именно ты хочешь поговорить? – спросила она, приветливо улыбнувшись и начав медленно и величественно двигаться в паване[6]. – Надеюсь, ты не обиделся на этот глупый фарс, который показали сегодня?
Личестер бросил на нее вопросительный взгляд, и она поняла, что вовсе не забавные ужимки королевского шута так сильно разозлили его.
– Мне следовало бы выпустить кишки этому Чарльзу Берби и скормить их собакам, – ответил он. – А потом сбросить с башни этого маленького слезливого карлика, чтобы научить его хорошим манерам.
Несмотря на ядовитые слова, говорил он скорее рассеянно и задумчиво, чем злобно. Судя по всему, эти двое слуг не так уж и сильно его раздражали.
Перед ними возникла леди Пемброк, которая весело болтала с одним из младших родственников Кинрата. Этот долговязый рыжий парень, облаченный в красно-черный плед Мак-Ратов, наклонив голову и улыбаясь во весь рот, слушал словоохотливую брюнетку. Он, казалось, совершенно потерял дар речи от счастья, что может просто смотреть на нее полными восхищения глазами.
Личестер был очень элегантен в своем черном бархатном камзоле с разрезами на рукавах, в которых виднелись вставки из золотистого атласа, бриджах и плотно облегающих длинные ноги лосинах. Выше шести футов роста, крепкого телосложения, он был сильным и выносливым, как боевой конь. Эти впечатляющие физические данные использовались им для того, чтобы запугивать и принуждать к повиновению всех – и мужчин, и женщин, – кто имел смелость перечить ему. Теперь, когда Франсин по собственной глупости навлекла его гнев на двух несчастных мужчин, ей нужно было перенаправить его куда-нибудь в другую сторону.
– Главный королевский комедиант является одним из тех слуг, которые пользуются большим доверием короля Генриха, – напомнила она Личестеру. – А Реджинальд – его любимый шут. Если его величеству понравилось сегодняшнее представление, то, я думаю, с твоей стороны будет весьма неблагоразумно жаловаться слишком громко. Кроме того, Эллиот, – продолжила она мягким, льстивым голосом, – никто не принимает всерьез такое откровенное шутовство. Люди посмеются и забудут об этом еще до окончания вечера. Никто ничего даже не вспомнит,
Торжественный медленный придворный танец, распространенный в Европе в XV–XVII веках.
