выход в свет?
– Я и не хочу, – твердо произнесла девушка.
Тут уж и герцог не выдержал и покачал головой.
– Это нужно сделать, милая. Каждая юная леди должна отпраздновать свой первый выход в свет. Просто бал нельзя давать здесь, вот и все.
– Где же его давать? – удивилась герцогиня.
– Как где… в замке Белэм, разумеется, – ответил герцог.
Сильвия ахнула. О возвращении в дом, где прошло ее детство, она и мечтать не смела.
Герцогиня же пришла в ужас.
– В замке Белэм? С таким же успехом можно давать бал на луне. Кого там приглашать? Краснолицых сквайров, да? Пахарей? Нет-нет, я не пойду на это.
– Дорогая супруга, – устало промолвил герцог, – как тебе известно, я человек мягкий и редко настаиваю на своем. Но я должен тебе сказать, что я продал все свои акции и облигации, чтобы устроить свадьбы Эдит и Шарлотты. Знаю, я вел себя опрометчиво и вины своей не отрицаю, но это не меняет сути – у нас нет денег. Мы откажемся от этого дома, пока положение не улучшится. Нам придется переехать в замок, потому что жить в деревне намного дешевле.
– Я не смогу там жить! – воскликнула герцогиня, потом вскочила, прижала платок к губам и, обливаясь слезами, бросилась вон из комнаты.
Герцог с жалким видом обмяк.
– Милая Сильвия, что же я натворил?
Девушка не слышала его слов. В груди у нее колотилось сердце, в голове песней звучали слова: «Я еду домой. Наконец-то я еду домой».
Глава 2
Спустя две недели, когда их лондонский дом был закрыт и большинство слуг отпущено, герцог, герцогиня и Сильвия выехали в деревню.
Когда их поезд остановился в городе Норидж, карета семейства Белэм уже ждала их на вокзале.
Вид кареты поверг их в ужас. Оси заржавели, бока облепила грязь. Герб на двери так истерся, что и не разглядишь. Кучер мало того, что был не в ливрее, так еще и сидел один, без грума.
Герцогиня надула губы, но сумела промолчать.
Герцог, осмотрев карету, попытался разрядить обстановку:
– Покрасить – и будет как новенькая.
Сильвии было жаль отца, но ее захлестывало счастье от осознания того, что скоро она окажется в милом сердцу замке.
Девушка без сожаления покинула дом в лондонском районе Мэйфер, где жила последние восемь лет. В этих забитых ненужной мебелью комнатах она никогда не чувствовала себя дома. Отец слишком сильно любил герцогиню, чтобы сомневаться в ее вкусе, несмотря на то что она без тени сомнений велела оклеить комнату оливковыми обоями и поставить в нее диваны с клетчатой обивкой.
Сильвии, конечно, было грустно расставаться с некоторыми слугами и с Тилли, обитавшим на кухне котом, который был отличным мышеловом. Ей даже было грустно расставаться со старшими сестрами. Те долго лили слезы, когда герцогиня рассказала им о неожиданных финансовых неприятностях, постигших семью. Они умоляли герцога не хоронить себя заживо в замке
