бы захватить твою каску.
– Александр…
– Теперь, когда настало утро, я вдруг снова превратился в Александра?
– О Шура… – тоскливо прошептала она.
И Александр не вытерпел. Наклонился и поцеловал ее. Ее губы были так же мягки, упруги и сладки, как он себе представлял. Татьяна затрепетала, но ответила на поцелуй с такой нежностью и страстью, что Александр невольно застонал. Он не грезит? Это ее руки сжимают его голову и не отпускают?
– О господи! – выдохнул он в ее полуоткрытые губы.
Свист падающих бомб отрезвил их. Верхушка стоящей рядом сосны загорелась, и горящие ветки едва не полетели на них. Он быстро повернул Татьяну на живот и прикрыл собой.
– Как ты? Не испугалась?
– Бомбы еще не самое страшное, – шепнула она в ответ.
Как только налет прекратился, Александр встал.
– Идем. Нужно успеть на поезд.
– Я тяжелая, – всхлипнула она ему в спину.
– Не тяжелее моего ранца, – отдуваясь, заверил он. – Вперед. Мы скоро будем на месте.
Иногда винтовка задевала сломанную ногу, и Александр чувствовал, как она сжимается от боли. Но она ни разу не застонала и не вскрикнула, только в какой-то момент прислонилась головой к его спине. Хоть бы все обошлось!
Он пронес Татьяну шесть километров под черным дымным небом среди тлеющих деревьев до следующей станции. Хотя самолеты улетели, даже сюда доносилась артиллерийская канонада.
Добравшись до места, Александр положил девушку на землю и сам рухнул рядом. Она придвинулась к нему:
– Устал?
Он кивнул.
Они ждали. На станции было полно народа: женщины с детьми, престарелыми родителями и вещами. Мрачные, угрюмые и неразговорчивые. Александр вынул последний кусок хлеба и разделил с Татьяной.
– Нет, ешь сам, – отказалась она. – Тебе нужнее.
– Ты что-нибудь ела вчера? Ну конечно нет!
– Сырую картошку, чернику в лесу и шоколад, который ты мне дал.
Она положила голову ему на руку и закрыла глаза. Александр обнял ее за плечи.
– Все будет хорошо, – сказал он, целуя ее в лоб. – Вот увидишь. Подожди немного, и я отвезу тебя в больницу.
Как ни удивительно, но поезд пришел. В таких вагонах раньше перевозили скот, поэтому сесть было негде.
– Хочешь, подождем, может, придет пригородный поезд?
– Нет, – едва ворочая языком, ответила она. – Мне что-то нехорошо. Нужно как можно скорее добраться до Ленинграда. Пойдем. Я буду стоять на одной ноге.
Александр поднял ее на платформу и внес в вагон, до отказа заполненный людьми. Они оказались у открытой двери, так что могли рассматривать проносившиеся мимо сельские пейзажи. Несколько часов они стояли, прижатые друг к другу. Татьяна опиралась на него, прижимаясь головой к его груди, а Александр держал ее обеими руками, боясь сжимать слишком сильно. В какой-то момент он почувствовал, как она медленно сползает вниз.
– Нет, не смей, держись, – велел он, поднимая ее.
