прошел бы мили босиком по раскаленным углям, чтобы оказаться рядом с мамой, если бы она заболела!» – зло думала Новелла, поднимаясь по лестнице.
Наверху ее мысли обратились к сэру Эдварду.
«Не думала я, что он такой молодой, – удивилась она. – Но нельзя забывать, что это он – во всяком случае, отчасти – виноват в том, что Саламандера забрали из Краунли-холла».
Когда она вошла в спальню матери, миссис Армитадж подняла на нее полные надежды глаза.
– Его светлость придет? Ее светлость спрашивала о нем.
– Он занят, миссис Армитадж. Говорит, что зайдет позже.
– Ц-ц-ц, – покачала головой экономка.
Новелла ничего не сказала на это выражение неодобрения. Да и что говорить, если она была полностью с нею согласна? Положение и правда складывалось прискорбное.
– Вы послали за горничной?
– Да, миледи, она пошла вниз готовить примочку. Моя мать когда-то дала мне замечательный рецепт.
– Спасибо, миссис Армитадж, я очень вам признательна.
Новелла села на край кровати, взяла руку матери и с тревогой всмотрелась в бледное лицо. Губы графини приобрели легкий голубоватый оттенок, что, как знала Новелла, не сулило ничего хорошего.
– Мама, я здесь, – прошептала она, когда графиня чуть слышно застонала.
– Джордж, где Джордж? – слабо проговорила она.
– Миледи? – удивленно произнесла миссис Армитадж.
– Она зовет папу. Мама, папа умер.
– Ох! Ох! – промолвила графиня.
– Сходить за его светлостью? – спросила миссис Армитадж, явно не понимая, что делать дальше.
– Нет, он занят и не придет. Оставайтесь с мамой, а я пойду потороплю горничную.
Новелла поцеловала мать в щеку и вышла из спальни. Спускаясь по лестнице, она бросила убийственный взгляд в сторону библиотеки.
В гостиной Новелла встретила горничную с накрытой тканью банкой в руках.
– Когда миссис Армитадж закончит с примочкой, скажите ей, если я понадоблюсь, я в гостиной.
– Хорошо, миледи.
Горничная сделала быстрый книксен и со всех ног побежала наверх.
В гостиной было так холодно, что Новеллу бросило в дрожь. Яркая луна, висевшая высоко в небе за большим венецианским окном, освещала подъездную дорожку.
Новелла села в кресло у окна.
«Что он за человек, этот лорд Бактон? – размышляла она, все больше озлобляясь с каждой секундой. – Мамино здоровье его не интересует, зато о деньгах он говорит постоянно. Не нравится мне, что он уже успел растранжирить все свои деньги и, похоже, сумел лишиться почти всех маминых. Что бы сказал папа? Не такой судьбы он хотел для нее… Как бы одиноко ей ни было. Ах, папа. Помоги нам, если можешь! Я очень боюсь за наше будущее и за судьбу самого Краунли-холла».
Она начала тихо всхлипывать. Вскоре луна превратилась в размытое пятно, глаза Новеллы начали закрываться, и
