радость. И это при том, что его не привлекали ни геология, как отца, ни экономика, которую так любила мать. Бен считал себя скорее поэтом. И поймал себя на мысли, что впервые рассказывает об этом кому бы то ни было. Лилиан зачарованно слушала.
– Вы можете прочитать на память какое-нибудь стихотворение? – полюбопытствовала она. – Пожалуйста, прочтите мне!
Бен покраснел.
– Не знаю, я еще никогда… нет, у меня не получится. Я забуду слова…
Лилиан, нахмурившись, с нарочитой суровостью произнесла:
– Да ладно! Если вы действительно хотите стать поэтом, то потом вам придется устраивать чтения. И тут нельзя терять дар речи! Давайте!
Кровь еще сильнее прилила к щекам Бена, когда он, не глядя на Лилиан, стал читать стихотворение.
Если бы ты была розой,
Я стал бы твоей росой.
Стала б листком ты, подхваченным бурей,
Пел бы ветром тебе и грозой.
Узнавал бы в любом обличье,
Пел бы песни тебе я птичьи.
И однажды во сне
Ты поцелуй даровала бы мне.
– О, как красиво! – вздохнув, воскликнула Лилиан. – Такая глубина чувств!
Юноша бросил на нее испуганный взгляд, но не увидел ни тени насмешки на ее мечтательном лице.
– И рифма правильная!
Бен кивнул. Глаза его сияли.
И тут Лилиан словно очнулась.
– Но вы только что обратились ко мне на «ты»! – лукаво произнесла она. – Кстати, сколько вам лет?
Бен снова покраснел.
– Почти пятнадцать, – произнес он.
Лилиан улыбнулась.
– Мне тоже! Это знак!
Бен, похоже, думал так же.
– Вы не хотите… ты не хочешь… встретиться со мной еще раз?
Лилиан стыдливо потупила взгляд.
– Это возможно лишь тайно, – нерешительно произнесла она. – Вам, наверное, можно уходить из колледжа, но мне…
– Неужели ты не знаешь способа? – робко переспросил Бен. – Я имею в виду, если это совсем невозможно… я мог бы прийти в субботу и сказать, что я твой кузен или еще кто-нибудь.
Лилиан рассмеялась.
– В это никто не поверит. – Она задумалась, стоит ли рассказать Бену о том, что она из Новой Зеландии, но пока решила промолчать. Ей не хотелось говорить с юношей об угольных и золотых копях, китовом промысле и овцеводстве. Но больше всего ей не хотелось говорить о своем родстве с Курой-маро-тини Мартин. Как и Глория, Лилиан давно уяснила для себя, что упоминание об этой знаменитости тут же гасит любой интерес по отношению к ее собственной личности. Она привыкла ловко обходить эту тему, что, к ее огромному удивлению, никогда не удавалось Глории.
– Нет, я знаю способ, не переживай. Если пройти от ворот школы четверть мили к югу вдоль забора, то увидишь огромный дуб. Его ветки висят над забором, по ним можно легко взобраться. Там меня
