идти. Он позвал ее, она не откликнулась. Он кашлял, еще и еще, кашлял так сильно, что она остановилась, и стража чуть не налетела на ее спину.
– Простите, Ваша Милость.
– Тихо.
Тишина. Ни звука. Он мог просто прекратить терзать горло, но… Адела чувствовала, что-то не так. Она резко развернулась и быстро пошла обратно.
Тогда она была с ним в его спальне и читала при свече.
Артур позвал ее сонным, как всегда чуть надтреснутым голосом. Она сделала вид, будто не слышит. Чуть заскрипела кровать, потом отчетливый звук босых ног, идущих по камню. Затем до Аделы донесся тяжелый удар и тот же надтреснутый голос вскрикнул от боли. Адела сначала и головы не повернула, потом бросилась в темноту комнаты. Эта была первая ночь после смерти его последней любовницы – ведьмы из какой-то таверны, брошенной на Арену, и последняя ночь, когда он передвигался самостоятельно. Прошел почти месяц – он не двигался. Кожа пожелтела и потрескалась, глаза налились кровью, ему было больно мочиться и испражняться.
Она вошла в покои и подошла к кровати.
– Артур.
Молчал.
– Артур!
Адела подошла к нему и заглянула в лицо – замер с раскрытыми глазами. Она подбежала к окну и принялась отдергивать тяжелые бордовые шторы. Когда-то он уже проделал с ней такой розыгрыш. Светило или просто солнце озарило всю комнату, светлые волосы Аделы стали почти прозрачными. Стража снова не осмеливалась пройти внутрь. Адела подбежала к мужу – он не изменился. Она дала ему пощечину:
– Артур!
«Нет. Все». Адела выдохнула и откинула волосы назад, поставила руки в боки. «Кто бы знал, что он заставит мое сердце так колотиться».
Она бежала слишком медленно, но так быстро, как могла, буквально затылком чувствуя чье-то неровное дыхание. Как Скарлетт не старалась ускориться, у нее не выходило, и она должна была быть убитой неизвестным, да еще и в своем доме. Вдруг ей все же удалось ускориться, и она резко ринулась вперед. Ей приглянулось высокое дерево с густыми листьями, где она могла бы с легкостью спрятаться. Трудностей с преодолением не было, разве что кора крошилась под ногами и руками. Наконец, Скарлетт удалось забраться повыше и укрыться за ветвями поплотнее. Она высматривала нападающего, сидя на широкой и крепкой ветке. Прошло достаточно времени, а человек все не появлялся. «Пора», – решила девушка и потянулась, чтобы лезть вниз, – «Если двигаться достаточно быстро, я успею к своим, и…». Внезапная боль пронзила живот. Она обернулась, на нее смотрела безумная пара круглых глаз. Человек с громким смешком вынул нож из Скарлетт и ударил снова, в то же место.
Она вздрогнула, раскрыла глаза и – секунда облегчения – рядом, привычно сопела Пэйл, положив свою голову на живот Скарлетт. Они спали в гамаке, сплетенном из лоз и озерных стеблей – наследница Скарлетт, ее послушница (самая приближенная прислуга) и другие немногочисленные девочки и девушки племени. Шкуры рысей служили им и одеждой и одеялами, кровавые листья укрывали
