Адриан побелел, – Что с папой?
– Надеюсь, папа умирает, Адриан, – мальчик побледнел еще больше, – не волнуйся, мой птенчик, скоро все закончится.
Когда охранники вывели Адриана из кухни, его глаза уже стояли на мокром месте. «Ничего. Скоро все закончится. Скоро кончится».
Адела торопливо стучала каблуками по камню коридора. «Надо же было такую огромную махину отстроить, пока дойдешь до места, устанешь». Свет из высоких окон полосками ложился на светлый пол. Один рисунок на стене, другой. Везде война и флаги ее предка – Курта Варнерса. Она по праву здесь расхаживает, а ее благоверный стонет в своей комнате из-за обмана. Адела остановилась на мгновение около его покоев, пока для нее открывали двери, и вошла.
Его опочивальня была огромной, в отличие от комнаты королевы. Правда, у нее еще была секретная кладовка, но все равно задевало. Тут могло бы поместиться еще три таких же огромных кровати, с балдахином от самого потолка. Три высоких окна прикрывали шторы, как обычно, задернутые, и тонкая линия света текла между его постелью и входом в комнату. Адела решительно переступила через нее. Он лежал с открытыми глазами, седыми волосами, распластанными по подушке и противным запахом изо рта. Чувствовал он себя хорошо, в этом сомневаться не приходилось, и Адела расстроилась. Он не спросил где дети, она его не поприветствовала. Королева села на его кровать и уставилась в угол. Там клоками валялась спутанная пыль, обертки от конфет и его седые волосы.
– Почему у тебя никто нормально не убирает?
– Только что я видел лик смерти.
– …Это прекрасно.
Артур вытащил руки из-под одеяла и освободил их от рукавов. Бледные, но все еще сильные. Жилистые. Она бы сказала ему об этом, но он и так всегда это знал.
– Настолько треснутая, старая ваза, а какие ручки у нее. Я все еще силен.
– И все еще хвастлив.
Тут они заговорили по очереди, слишком быстро и немного перебивая друг друга, слыша только себя. Этот разговор как ничто иное отражал их совместную жизнь:
– Я видел лик смерти.
– Я помню, ты говорил.
– Я видел его…
– Какому-то колдовству ведьмы тебя не сломить.
– Нет, ты не понимаешь. Я умираю как раз из-за ее проклятия.
– Наверное, потому что ты грешник.
– Наверное. Я боюсь.
– Наверное, потому что не надо было вертеться со шлюхами-ведьмами.
– Боюсь умирать.
– Наверное, потому что надо было уделять больше времени королевству, детям, мне, в конце концов.
– Я боюсь умереть, Адела.
– Дорогой, наконец-то ты уже умираешь, и кажешься больше спокойным, чем испуганным.
– Ты жестока, ты всегда была так жестока… Я ведь был не так уж плох?… Я имею в виду… как король?
Адела аж рот разинула от неожиданности и засмеялась. Артур непонимающе спросил:
– Что?
– Не так уж плох?… Светило, смилуйся, Артур. Мир не помнит
