будто она не ходила с парнями в бар по крайней мере два раза в неделю!
– И что? Ты сможешь заснуть, если пойдешь домой прямо сейчас? Выпивка и часок отдыха в баре пойдут тебе на пользу, вот увидишь. И ты сможешь облегчить душу, ну, то есть расскажешь, почему ненавидишь меня и все такое. Мы не на работе, и завтра не будет никаких последствий, я обещаю. – «Никаких последствий завтра? Ну ты и ублюдок!» – Просто разрядим атмосферу.
«Не отвергай меня, не отвергай меня, не…»
– Я уже договорилась пойти выпить с парнями, – сказала Сара, когда дверь открылась опять и вышли Эрве и Ной. – Извини.
Невидимая рука легла на сердце и сильно сжала его. Патрик выпрямился и отстранился, усмехнувшись.
– Ладно. Значит, тебя уже пригласили. Идем к австралийцам?
– Кое-кто никак не научится прилично вести себя, – усмехнулся Эрве, когда Патрик опустился на стул между ним и Сарой. – Ты что, не можешь не флиртовать с каждой женщиной, которая входит в кухни? Или пытаешься опять заставить Люка поколотить тебя?
– Да, видно, я попал в порочный круг, – мрачно согласился Патрик, наливая пиво в стакан Сары и в то же время пытаясь вспомнить, когда это он флиртовал. Он не мог заставить свой ум заглянуть в прошлое дальше того момента, когда Сара сказала: «Я ненавижу тебя». Эти слова, выражение ее глаз, напряжение в ее теле крутились в его голове снова и снова.
Эрве фыркнул:
– Ты даже не можешь вспомнить? Флирт происходит сам собой?
Ну, да. Как еще он мог бы вводить людей в заблуждение относительно своих истинных желаний, если бы не флиртовал без разбора? Вдобавок кто-то же просто обязан оторвать их шеф-повара от поглотившей его работы и убедиться, что Люк не потеряет женщину, по которой сходит с ума, только потому, что идиот.
– Я стараюсь отдавать себя людям, – скромно сказал Патрик, поглаживая собственную руку, будто драгоценность. – Делиться сокровищем.
Парни засмеялись. Сара покрутила в руках свое пиво и слегка оттолкнула его от себя.
Черт возьми, он и этот жест понял превратно.
– Кроме того, Люк меня уже достал, – сказал он небрежно. – Уж извините.
Патрик искоса взглянул на Сару. Она ни орешков не ела, ни пива не пила. И не смотрела на него.
Потому что ненавидела его, oui[37].
Патрику захотелось взять ее ненависть, как огненно-горячую карамельную массу, и руками преодолеть ее упрямое сопротивление. Ему было бы совершенно наплевать на пузыри от ожогов на руках; он превратит эту ненависть во что захочет. Превратит. Во что захочет.
– Ты пытаешься заставить его уволить тебя? – догадался Эрве. – Чтобы не принимать решение самому?
– Точно. – Патрик уверенно постучал пальцем по столу. – И совсем хорошо, если у меня это получится до Дня святого Валентина. Учитывая то, как быстро Люк теряет остатки рассудка, мне придется ругаться и отстаивать собственное
Oui – да (
