Дежурный по роте после четырёхчасового положенного отдыха вновь погрузился в прочтение очередного параграфа учебника. Взглянув на часы, он поспешил в расположение, подошёл к первой кровати нижнего яруса и потряс за плечо замкомвзвода. Тулин привычно открыл глаза, бодро вскочил и, намотав портянки, сунул ноги в сапоги. Он сделал всего пару шагов, и гримаса отвращения озарила его продолговатое с выдающимся вперёд большим носом лицо. В сапогах что-то многообещающе чавкнуло.
В то утро взвод поднимался без привычных выкриков: «Четвёртый взвод подъём! Шевелись! Калиниченко – наряд вне очереди!».
Пока Тулин бегал искать сапоги на подмену, Валерка успел вместо белого свежего подворотничка пришить к воротнику его гимнастёрки вонючую и заношенную портянку. Для этого он умудрился проносить её не одну неделю. Перед утренними осмотрами, когда проверяли нижнее белье он время от времени менял её на чистую.
Своё чёрное дело он совершил крепкими прочными капроновыми нитками с множеством хитроумных узелков.
На зарядку взвод повёл командир первого отделения Шурик Алёхин – отличник учёбы, мягкий и доброжелательный паренёк, отличавшийся тем, что первое время, когда они только-только начинали постигать азы воинской науки на строевой подготовке, под смех всего взвода во время движения чересчур старательно размахивал руками.
А «замок» в это время с ножницами в руках разгадывал хитросплетения на своём подворотничке.
После этого случая для Валерки наступил период затишья, он даже мог позволить себе после команды «подъём» подремать на секунду другую больше других. И в следующий наряд, несмотря на такого рода вольности пошёл уже по очереди.
Через неделю старшина роты, собрал на короткое совещание замкомзводов. Совещание проходило уже после вечерней поверки и, как водится, затянулось. В общем, времени, потраченного на указания сержантам хватило для того, чтобы все снаряды из спортивного зала: штанга, гантели различного веса и размера, гири от шестнадцати до тридцати двух килограммов, съёмные диски для штанги и прочие предметы для накачки мускулов перекочевали на кровать Тулина и улеглись под простынею. Металлическая сетка под такой тяжестью неминуемо бы оборвалась, но для того чтобы кровать сохранила первоначальный вид её поддерживал массивный табурет.
Свет в расположении погас и многие уже сладко посапывали, когда тишину внезапно огласил дикий вопль:
– А-а-а-а-а!
Раздевшись до трусов, Тулин не глядя, нырнул под одеяло и ощутил всем телом твёрдую поверхность с металлическим холодком. Тяжёлый отдававший ледяной свежестью много килограммовый груз под простынёю основательно взбодрил сержанта. На крик прибежал дежурный по роте и включил освещение. Картина была впечатляющая – Ваня Тулин в трусах с трясущимися губами стоял возле кровати, а вокруг было тихо, словно
