в пыльном офисе.
Пробираясь сквозь остекление, он упирался в желтые страницы серых букв. Из тех, что намазывают на протухший бутерброд мыслей, событий и отголосков вчерашнего дня. Текущих по мундирам полицейских спермой, отбивающихся от озлобленных негров, крушащих и поджигающих все на своем пути. Из-за неразделенных чувств, произвола и насилия со стороны служащих. По вине убийц, терзавших невинных людей на площадях, заполненных правозащитниками. В жерле проснувшегося вулкана, который выбросил в небо огромный столб пепла. Пепла разнузданной жизни, окунающей его рожей в дерьмо. Он читал о том, что где-то снова шли ожесточенные бои. Президенты жали друг другу руки, а население сводило концы с концами кинолентой врезанных картинок, ненужными словами и аналитикой. Объединенными в несуществующие партии и требования. И тут он почувствовал, что шел вместе с ними. По пыльным улицам и магистралям, исчезая в помехах радиосигналов. Повернувшись к окну и облизав фильтр глубокого одиночества, объединявшего людей в цивилизации.
Он порядком от нее устал – экзистенциальная смерть настигала его каждый вечер. Он падал на кровать и закрывал глаза, засыпая в момент, когда еще летел на нее. Он чувствовал как пружины поглощали энергию тела, частично принимая его форму. Они успокаивали его разум провалом в черное ничто. Там не было холодно и жара не беспокоила прохладным душем. В комнате становилось тихо и убитый мозг переставал обрабатывать сомнительные сигналы, давая волю беспечным игрокам в покер. Он засыпал еще до того, как вечное молчание окончательно опускалось на пляж. В тот самый момент, когда смерть, о которой думают одинокие люди, заходила в его просторную комнату. Но он уже мирно спал.
8. Новая жизнь
Его тело выбросило из сна. Он передернул затвор револьвера и открыл глаза. Чтобы начать новую жизнь, надо было основательно подготовиться. В супермаркете он чуть было не свалился от голода, ожидая своей очереди в кассе. На конвейере продуктовой ленты, облапанный женщиной с бейджиком на груди, что дала ему сдачу и посмотрела в глаза, словно искала ответы на пугающие по ночам вопросы. Ему показалось, что пора сбавлять обороты. Он начал размышлять о часах, проведенных под кайфом. Засекал секундомер и просил, чтобы его наконец отпустило. Он хотел снова стать самим собой, вернуться к привычному образу жизни. Не обращать внимания на мелочи и детали, забыть о невидимых душах окружавших его предметов. Восхищение обратной стороной мира начало приводить его в ужас. Красота билась в уродливых конвульсиях подступающего к ногам страха. Ему снова хотелось быть поглощенным сложными конструкциями чувств и эмоций, движениями инстинктов, срывающим куш в рулетке жизни. Он хотел забыть самого себя, стать аватаром среди серых фигурок общества. Делать проверенные временем вещи. Следовать слепым инструкциям и не задумываться о последствиях. Быть
