большая ферма. Парное молоко там почти как сливки. И твои петухи по утрам нас будут будить, и баржи басом переговариваться, и в баньку я тебя свожу. Чудо ты мое… итальянское!
Он поймал себя на мысли, что начал говорить, как она, когда перечислял деревенские радости.
– А я тебе завтрак сделаю. Я умею, правда!
Сонино настроение переменилось, как будто в пасмурный день выглянуло солнце. Она выскользнула из его рук золотистой змейкой. Профессор, раскинувшись на новой кровати, прислушался к тому, как вздрогнул на кухне потревоженный старый холодильник, как полилась вода из крана и звякнула ложка в пустой чашке.
Вскоре она вновь появилась на пороге.
– Принести сюда? В постель, – краснея, добавила она.
– Я сейчас сам приду, – выходя из состояния блаженного безделья, спохватился он.
– Но ведь я твоя жена.
Николай поднялся с кровати, накинул халат, чувствуя себя неуютно под ее внимательным взглядом, и потому не смог разобрать, шутит она или говорит серьезно.
– Почему ты решила, что надо подавать мне завтрак в постель? – спросил он, когда они оказались друг напротив друга за столом.
– А разве нет? Роза носила Илье кофе в кабинет, если он работал дома.
На это Николаю было нечего возразить, он не был избалован «красивой жизнью». Зато ему предстояло научиться понимать жену, хотя уже сейчас видно, что между ними огромная пропасть. Соня попыталась еще что-то добавить, но в их разговор ворвался телефонный звонок. Профессор снял трубку и заулыбался.
– Спасибо, Илья. Замечательно. Планы? Давай я дам тебе Соню, пусть она решает.
– Доброе утро, – в следующий миг промурлыкала она, прижимая трубку плечом к уху и срезая спиральную ленту с большого зеленого яблока, и Николай вышел, чтобы не мешать их разговору.
Все, что Илья мог спросить, он знал наперед. Все, о чем молодая жена профессора могла рассказать, он знать не желал. Он провел бессонную ночь в кабинете, потому что грубо отказал жене в супружеских объятиях. Грубость спровоцировала скандал, которого он втайне желал, но который отнял у обоих слишком много сил. А теперь, сидя в офисе, Илья слушал голос ревности, заглушающий голос разума, и листал бумаги. Строчки расплывались и сливались, не давая вникнуть в суть написанного.
– Сегодня такой солнечный день, – сквозь легкие помехи на линии донесся до него Сонин голос. – А ты с самого утра уже трудишься?
– Ты хочешь поговорить о погоде или о работе? – сурово спросил он, и она отложила яблоко и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Я не знаю, что сказать, милый.
– Ты довольна?
– Ох, Илюша, – забормотала она, заливаясь краской. – Ты хочешь знать?..
– Ты спятила, Софья! – рявкнул он, осознав двусмысленность своего вопроса. – Я спрашиваю о свадьбе,
