добро. Но супруга уже повернулась к гостям. И тогда он снова нашел в себе силы посмотреть на сестру. Она улыбнулась в ответ вымученной улыбкой, и между ними пробежала искра понимания. А со стороны могло показаться, что заботливый отец грустит о любимой дочке, покидающей родительский дом.
Лимузин, покорный унылой извозчичьей судьбе, встрепенулся, как почуявший просторы конь, бесшумно снялся с места и покатил по ночному городу. При подъезде к пятому перекрестку Николай догадался, что этой ночью все светофоры сговорились и салютуют им красным светом, и нетерпеливо сжал руку молчащей Сони. Она не ответила на пожатие и только ниже наклонила голову, сделав вид, что с трудом борется со сном.
В тот же час президент процветающего холдинга, чувствуя себя обманутым и обокраденным, возвращался в осиротевший дом. Он вполуха слушал нескончаемую болтовню Марины и размышлял о последних Сониных словах. «Не волнуйся за меня, милый. Я постараюсь быть ему хорошей женой, – пообещала она и добавила одними губами: – Мне так жаль, что это будешь не ты». Он сделал вид, что не понял, и поцеловал ее в лоб, как ребенка: «Я мечтаю только об одном – чтобы ты была счастлива!» Но оба знали, что он солгал, потому что все еще хотел, чтобы первую страсть она подарила ему. Он поторопился выдать ее замуж, в глубине души надеясь, что она будет до конца жизни несчастна в этом браке. Хотя у нее было право отказаться. И это был тот единственный раз, когда он ждал, чтобы она нарушила его волю и удержала их от ошибки.
Позабыв о старшей дочери, он негромко зарычал и принялся нервно щелкать зажигалкой. Видавший виды шофер удивленно взглянул в зеркало заднего обзора, но на застывшем лице Ильи Ефимовича не отразилось никаких эмоций. Машина плавно вошла в крутой поворот. Марина болтала без умолку и провожала глазами редких прохожих, поэтому не обратила внимания на посторонние звуки в салоне.
– Так что ты об этом думаешь?
– Извини, я не расслышал.
– Да что с тобой, папа? Я уже сто раз одно и то же повторила!.. – Дочь обняла отца и приложилась губами, растерявшими яркую помаду на бокалах с шампанским, к его виску. – Ты странный сегодня.
– Рано я выдал Соню замуж, – пробормотал он с раскаянием, глядя на убегающую цепочку фонарей. – Ты должна была выйти первой.
– Ой, если ждать меня, то она останется старой девой, – рассмеялась Марина. – Нашел из-за чего переживать. Кто в ее возрасте может позволить себе оставаться девицей? К тому же секс должен пойти ей на пользу. А то эта аристократическая бледность…
– Где ты набралась этой пошлости? – Он поморщился, хотя никогда не был ханжой. – Думаешь только о мужиках.
– Скажи спасибо, что не о бабах, – зацепила его Марина и, поймав возмущенный взгляд, просунула руку ему под локоть. – Ну, прости, папочка. Я слегка перебрала! Как думаешь, он хороший любовник, этот твой профессор? Не староват для нашей принцессы?
– Откуда мне знать, – огрызнулся
