на землю.
– Ну вот, в самую грязь.
– Здесь везде грязь.
– Не, ты специально.
– Конечно.
– Чтобы измарать меня всю.
– Само собой.
– Далеко не пойдём.
– Ладно.
– Держи, держи меня.
– Держу.
– Чуть не упала.
– Я держу.
Они зашли за дом, забора не было у них. Валялось несколько брёвен. Сели.
– Мокрые.
– У меня газета есть.
– Специально взял?
– Угу.
Было тихо. Безветренно. Когда нет ветра, не так холодно.
– Только папа не услышал бы.
– А что он сделает?
– Сделать – ничего не сделает. Но брюзжать будет.
– Ты с ним жёстче. Не маленькая ведь.
– И так жёстко – он плачет аж.
– Сентиментальный.
– Да нет, безвольный просто… Там кто ходит что ли?
– У Серафимы сидят.
– Кто?
– Егор, Сергей, сама. Ещё кто-то.
– Она сестра тебе?
– Троюродная. Я только здесь узнал.
– Что сестра?
– Да. Её и не помнил.
– А она?
– Помнила вроде. Хотя что за родня – троюродная!
Он обнял её. За плечи, потом соскользнул ниже – к талии. Она не отреагировала, смотрела вперёд, так и надо словно. Он придвинулся плотнее, обнял крепче. Другую руку положил на коленку. Она взяла её в ладошки. Сжала.
– А вот мы с тобой – не родственники.
– Ну и замечательно.
– Почему?
– Не сидели бы так.
– Да нет, сидели бы.
– Вообще-то да. Что тут такого?
– Вот именно.
– Но всё равно – сдерживаться надо.
Она перевела на него взгляд.
– А сейчас не надо?
Он потянулся к ней губами.
– Мне бы не хотелось.
Губы уткнулись в губы, она не разжимала. Не моргала, глаза – вот они, большие. Страшно даже.
– А тебе?
– Мне – надо.
Но впустила. Укусила нижнюю.
– Почему?
– Надо.
– Но почему?
– Просто надо.
Слова нетвёрдые, они уже позволили языкам. У неё – горячий, маленький, вёрткий. Он облизывал.
Отстранились.
– Я раньше не целовалась.
– Я тоже.
– Не ври, – засмеялась.
– Ладно, не буду. Но у тебя получается.
Облизнулись ещё.
– Получается. Ошалеть можно.
– Ты так всем говоришь?
Сблизились снова. Она позволила дольше, но не слишком.
– У тебя прирождённый талант.
