товара с одной машины на другую, Платон вместе с Иваном Гудиным ожидали троллейбуса на остановке вблизи автовокзала на Щёлковской.
Порядком уставшие, оба уже стояли молча, думая каждый о своём.
Воспоминания Платона о годах, прожитых неподалёку на улице Николая Химушина, где родился его самый последний ребёнок Иннокентий, неожиданно прервала престарелая женщина:
– «Мил, человек! Не подскажешь, я доеду на этом тролебусе до…».
Тут она смолкла, доставая из наружного кармана измятый листок с адресом, и протягивая его Платону.
Тот прочитал и удивился:
– «Так Вам лучше на метро доехать! И ближе и быстрее!».
– «Да не! Я метра боюсь! Темно и шумно очень! Да и под землёй ведь!».
Глядя на это ископаемое, Платон недоумённо заметил:
– «Ну, можно и так, на троллейбусе».
Тут же в разговор влез ревнивец Иван Гаврилович, что-то громко тараторя приезжей. Платон отошёл в сторону. Ему вдруг стало жаль эту старушку. Наверняка она чья-то мать и бабушка. Видимо едет издалека. Скорее всего, в гости к детям и внукам. Да и одета она как-то уж очень по-старинному, даже для прошлых советских времён.
Вскоре на остановку подошёл парень, недоодетый по новой молодёжной моде.
Из-под кожаной куртки торчал не только подол свитера, но и мятой, белой рубашки, будто бы жёваной промежностью.
Старушка с интересом уставилась на диковинку.
Немного постояв, она не выдержала и подошла к молодому человеку:
– «Милок! У тебя исподнее не заправлено!» – участливо подсказала она ласковым, материнским голосом.
– Чо-о?!».
Видимо подумав, что современная молодёжь не знает слово «исподнее», старушка поправилась:
– «Ну! Эта! Срачицей раньше называлась!».
– «Чего, чего?!» – уже как-то грозно и задиристо вопросил парень.
– «Рубашка у тебя торчит!» – решил помочь старушке Платон.
– «Как будто ты только что по-большому сходил и не заправился!» – как всегда не удержался от нравоучительного уточнения проктолог Гудин.
– «Только бумажки ещё не хватает!» – не выдержал теперь и Платон.
Парень сначала, видимо, хотел нагрубить старикам, но, оценив численный перевес оппонентов, смягчился:
– «А-а! Ну, эта мода сейчас такая!» – поучил он безнадёжно отставших от жизни.
Старушка недоумённо перевела вопросительный взгляд с парня на Платона, потом на Гудина, и молча отвернулась.
– «Хм! Сратица… Пердуны старые!» – тихо и злобно добавил парень, опасливо и брезгливо пятясь от святой троицы.
– «Что за мода такая?!» – тихо вслух вопрошала гостья столицы, отходя подальше от парня и невольно всё ещё оглядываясь на него.
Воцарившую неловкость вскоре разрядил подошедший троллейбус.
Да!
