к губам.
– Боже мой! Он что, с ума сошел, что ли?!
Теперь уже герцог поднялся из кресла, подошел к перилам веранды и посмотрел на расстилавшийся перед ним городской пейзаж. Не поворачиваясь к Лусия, он продолжил говорить, и голос его звучал так обреченно и безжизненно, что Андрею до слез стало жалко отца.
– Дед сделал это потому, что хотел, чтобы я остался в Литве. К несчастью, это произошло после того, как Эвелина практически согласилась уехать со мной и Андреем в Италию. Я ни словом не обмолвился ей о том, что я незаконный сын короля Людовика Анжуйского и Алиции Острожской, и, таким образом, больше князь Острожский, чем герцог Монлери. Они пытались использовать ее, чтобы заставить меня остаться в Литве.
– Бог мой, Луис! Мне так жаль!
– Эвелина очень красивая женщина, Лусия, – продолжал герцог, не обратив внимание на ее восклицание. – И очень необычная. У нее много поклонников при дворе, в том числе среди особ королевской крови. Достаточно сказать, что перед тем, как я появился в Польше, польский король серьезно подумывал сделать ее своей новой королевой. Когда она узнала, кто я такой на самом деле, она заявила, что останется княгиней Острожской. Я был очень зол, что она позволила другим людям оказывать давление на себя, на меня и не стала на мою сторону. Словом, король предлагал ей брак, я мог предложить только развод. Я не был с ней откровенен, я скрывал от нее правду о своем происхождении до самого конца.
Лусия де Монсада в немом отчаяньи только покачала головой.
– В ту ночь она закрыла для меня двери своей спальни, – герцог взъерошил свои густые каштановые волосы, которые при свете солнца отливали цветом темного золота. – Я был так взвинчен и раздражен, что просто вышиб дверь и настоял на том, чтобы она пришла ко мне в опочивальню.
Широко раскрыв глаза от изумления, Лусия де Монсада неверяще смотрел на герцога. Андрей затаил дыхание: он слышал, как слуги шептались об этом, гадая, что же произошло между супругами в ту ночь, что заставило герцога поступить подобным образом.
– Ты… сделал… что? – слабым голосом переспросила герцогиня де Монсада.
– Ты все правильно поняла, Лусия, – усмехнулся герцог. – Я вышиб дверь.
– Я не это имела в виду! – отмахнулась от него Лусия де Монсада, вставая и подходя к герцогу, чтобы лучше видеть выражение его лица. – Что ты имел в виду, Луи, когда сказал, что ты настоял на том, чтобы она пришла к тебе в опочивальню? Ты что, ее изнасиловал, что ли?!
Герцог некоторое время молчал.
– Луис! Отвечай немедленно! – не выдержала Лусия.
– Как бы вам это сказать, тетушка, – наконец, медленно, тяжело роняя слова, произнес герцог. – Я хотел поговорить с ней, объяснить ей… и я повел себя невыразимо глупо. Я хотел, чтобы она забыла обо всем, что было сказано в этот проклятый день. Я хотел, чтобы она принадлежала мне целиком и полностью; чтобы она не могла не думать ни о чем, кроме того, что она принадлежит мне
