Я даже думать боюсь, что услышал Анри от слуг, вовсю обсуждавших мое скандальное поведение между собой!
Лусия де Монсада подошла и положила руку ему на плечо.
– Андреас умный мальчик.
– Это правда, – герцог вздохнул. – Но Анри очень любит мать. Он скучает по ней. Боюсь, что он никогда не сможет меня простить.
– А Эвелина?
– Видишь ли, Лусия, – герцог снова смотрел в пространство перед собой. – Узы, связывающие нас с Эвелиной настолько сильны, что мы можем вытащить друг друга с того света. Я чувствую ее боль… надеюсь, она может чувствовать мою! Когда она снова позовет меня, я приду. Сейчас она просто не хочет слышать меня. Но это пройдет. Я должен просто ждать. Но я не могу ждать!
Герцог отошел от перил и взволнованно заходил по веранде. Лусия де Монсада некоторое время, раздумывая, смотрела на него, а потом несколько раздраженно сказала:
– Остановись, ради бога, Луис! У меня уже в глазах рябит! Вы, мужчины, не перестаете меня изумлять. Знаешь, на ее месте, я бы тоже обиделась!
Андрей вышел из тени и почти бегом пересек веранду, в дальнем углу которой остановился отец. Герцог обернулся на звук его шагов, увидел Андрея и на лице его отразилось сначала удивление, а затем некоторое замешательство.
– Анри? – вздернув бровь, вопросительно произнес он.
– Папа, – Андрей с волнением смотрел в лицо отца, как обычно, испытывая чувство гордости и восхищения от того, что этот красивый, высокий и сильный мужчина являлся его отцом.
– Что случилось, Анри?
– Прости меня, отец, – Андрей смотрел прямо в лицо герцога, и тому на секунду вдруг показалось, что он смотрит в светлые глаза Эвелины, настолько манера смотреть и цвет и разрез глаз Андрея напомнили ему жену. – Мама просила передать тебе это… А я забыл!
Андрей протянул герцогу руку, в которой сверкнула на солнце тонкая цепь, заканчивающаяся католическим крестом.
– Записка? – подсказал герцог, принимая из его рук цепочку и внимательно разглядывая крест, слишком крупный для того, чтобы принадлежать женщине.
– Ах, да! – Андрей вытащил из кармана смятый листок бумаги.
Герцог развернул записку и у него упало сердце – записка была написана знакомым почерком его матери. Даже не отдавая себе отчета в том, что он делает, он мгновенно прочитал ее от начала до конца.
«Милая Эвелина, – писала Алиция Острожская двадцать лет назад. – Я пишу эту записку для тебя и кладу ее в ларец со своими драгоценностями. Когда ты станешь его женой, ты получишь ларец и, рано или поздно, найдешь эту записку, а вместе с ней и крест Людовика, который теперь принадлежит Львенку. Отдай ему крест и записку, девочка. Этот крест является ключом к тайнику, о котором знаем только я и мой сын, потому что мы создали его вдвоем. Мой дорогой Львенок, вспомни, что мы делали
