свежей выпечки еще наполняет сердце по-детски искренним восторгом, а утренние солнечные лучи, пробивающиеся сквозь неплотно сомкнутые занавески, заставляют улыбаться. Это время, которое напоминает вечер воскресенья, еще безмятежный, но уже предвкушающий…
И вот теперь, когда от прошедшего этапа моей жизни у меня остались только редкие встречи с Этти, а первая буква абзаца уже была написана на чистом листе новой эпохи, я отвела отдельную страницу в своем альбоме взрослой жизни, заголовок на которой начинался с первой буквы алфавита – А-Альбина.
Во многом за счет знакомства с Альбиной работа больше не казалась мне такой рутинной и утомляющей. Полные задора и благоухающие молодостью, мы украшали наши дни веселыми многословными обедами все в том же ресторанчике и прогулками по ночной Москве по окончанию рабочего дня. Это было время авантюры, каждый новый день был ставкой и риском, а выигрыши в виде безграничного восторга и азарта к жизни заставляли упиваться каждым новым мгновеньем. Альбина казалась мне удивительным человеком, в котором сочетались остроумие и некоторая легкомысленность, которая делала ее легким и оттого счастливым человеком.
Мы гуляли до поздней ночи и наблюдали, как город, мучаясь бессонницей, помешивал в кружке с некрепким какао улиц ложкой запоздалых машин, размешивая по окраинам поздних пассажиров. Вагоны метро пустели, из стеклянных выходов больше не вырывались бесконечные потоки людей – метро тихонько вздыхало, согревая бездомных у своих приоткрытых губ. На лавочках в скверах сидели притихшие влюбленные, на только им одним понятном языке нашептывая безмолвную мелодию осени. У памятников не ворковали голуби, венчая побелевшие макушки поэтов, а тихонько шуршали листья, подобно парусникам разлетаясь к самым горизонтам бордюров. На главных улицах горели пучеглазые фонари, отражаясь в красных лужах асфальтов, и только в тихих московских дворах свет был бледным и как будто остывшим, пугливо выглядывая из-за редких раскидистых ветвей. Москва ежилась в объятиях бурого покрывала, украшая себя золотыми сережками и кольцами, с приближением ночи все чаще вздыхая, подгоняя запоздавших путников лукавым блеском светофоров.
Я не спеша шла по безлюдному переулку, невольно заглядывая в яркие окна домов. Кое-где занавески были отдернуты, и в узкие щели стекол просматривались маленькие комнаты. В одном из таких окон я рассмотрела небольшое, увешанное рекламными плакатами и заваленное стопками журналов помещение. На перекосившейся от времени полке были расставлены игрушки, а с подоконника на меня во все глаза испуганно смотрела пластиковая кукла. Детская, подумалось мне. А быть может, комната какого-нибудь подростка, раньше времени спешащего попрощаться с детством.
Я глубже погрузила руки в широкие карманы плаща и двинулась к подъезду своего дома. Темные арки дворов провожали меня усыпленным взглядом бледных фонарей. Стрелки часов приближались
