случае, разговоры о финансировании коммунистического движения во Франции, кажется, уже позади. Кстати, мама с Лизой на кухне обсуждают меня, так что туда лучше не соваться, если не собираешься сплетничать и ругать меня на чем свет стоит.
– Ты не угодил им обеим? Как это тебе удалось настроить против себя двух любящих женщин?
– О, это долгая история. Как-нибудь я расскажу. А пока побегу принимать поздравительные звонки. А ты застанешь папу, как всегда, в кабинете.
– Не сомневаюсь. Где же ему еще быть!
Она постучала, но вместо ответа услышала телефонный разговор и, помедлив, все-таки решила войти. Илья сидел вполоборота к двери и интенсивно возражал невидимому собеседнику.
– Нет. Нет. Нет, я сказал! Даже не думай. Исключено. На это я не пойду. Нет. Меня это не интересует. Есть еще вопросы?
Но увидев в дверях Соню, перестал интересоваться продолжением беседы и опустил трубку на стол.
– Решила почтить нас своим присутствием?
– Извини, что помешала. Я зашла поздороваться.
– Проходи, коли зашла.
Он, не вставая, повел рукой в сторону кресла, и она направилась на привычное место.
– Как ты? – спросила Соня и разгладила юбку на коленях.
– Лучше всех.
– Мы давно не разговаривали.
– Это упрек? Снова виноват я?
– Никто не виноват, дорогой. Такая у нас с тобой жизнь, и мне жаль…
Илья пропустил мимо ушей ее сожаление, посчитав его неискренним, и, нахмурившись, без слов воззрился на сестру.
– И чем тебе не угодила жизнь?
– Да нет, все хорошо, – сказала она чуть истерично и поерзала в кресле. – Коля поправляется.
– Прекрасно.
– Левушка сказал, что у Марины закончился французский период. Тебе стало полегче?
– Один закончился, другой начнется, – уклончиво ответил строгий отец.
– С ней опять проблемы?
– Может, поговорим о погоде?
– О погоде? – Она растерялась, удивленно подняла бровь и встретила его раздраженный взгляд. – Ты не хочешь разговаривать, да? Извини, что я помешала. Увидимся за столом.
– Тебе больше нечего сказать мне, кроме этой чепухи?
– А чего ты ждешь?
– Ну, хотя бы формальных слов, что ты соскучилась. Или тебе плевать?
– Конечно, соскучилась, – повторила за ним она и мысленно отступила, покидая зону противостояния. – Я пойду.
– Я постоянно думал о тебе, каждый день.
Он не позволил ей уйти, вынудил вернуться в кресло, стиснуть руки на коленях и опустить виноватые глаза.
– Мне жаль.
– Жаль, что я думал? Это изощренный способ издеваться?
– Что все у нас выходит не как у всех.
– Мне нет дела до всех, – сурово отрезал он.
– Да, мы так редко видимся, –
