беспечно отмахнулась Соня, приняв решение, и небрежным жестом заправила прядь за ухо. – Я выкрою часок-другой на культурную жизнь после обеда. – Она задумалась, что-то подсчитывая в уме. – Например, в четыре. Возле входа?
– Ты, правда, придешь?
Он потянулся к ее руке, все еще лежащей на скатерти.
– Разве я тебя хоть раз обманула?
– Нет, но вдруг это случится в первый раз завтра?
– Не случится. – Она замерла, чувствуя, как его теплые пальцы ласкают запястье над ремешком часов. – Я хочу прийти. А сейчас я уже опаздываю. Так до завтра?
И не дожидаясь, пока он расплатится, выбежала под проливной дождь.
Соня и Наталья Михайловна встречались примерно раз в две недели, если Белла и Никита были здоровы и помощь педиатра детям не требовалась. Малыши болели не часто, поэтому две встречи в месяц подруги планировали заранее, вписывая их в свои деловые и личные графики. Но на этот раз встреча была назначена раньше положенного срока, и ее инициатором стала Соня.
Они сидели в маленьком ресторане с хорошим названием «Мама Зоя», где было невероятно накурено и с кухни тянуло жареным мясом и пряностями. Может, это было и не самое изысканное место в городе, но Наташа предпочитала уютные подвальчики, где не слишком бросались в глаза ее натуральные светлые волосы, длинные ноги, голливудская улыбка и шикарный бюст, даже если она прятала его под бесформенными свитерами. Каждый день ей приходилось отражать любовные притязания молодых и пожилых самцов, завороженных ее гордой статью и правильной красотой.
Соня не придавала большого значения своей внешности и на заигрывания случайных мужчин отвечала рассеянным или недоуменным взглядом. И разочарованные ухажеры отступали, чувствуя себя отвергнутыми без слов. Но даже на фоне яркой Сониной внешности, ее блестящих черных волос, задумчивых темно-серых глаз, аккуратного яркого рта, Наташина красота была подобна вспышке сверхновой звезды.
Наталья Михайловна, будучи на десять лет старше своей подруги, была так ослепительна и совершенна, что большей частью тяготилась и своим отражением в любых зеркальных поверхностях и пристальным вниманием мужчин.
Соня не придавала значения тому, где проводить время – в культовой «Ванили» или в средней руки кафешке за стеклом большой витрины с искусственными пальмами, и потому она соглашалась на самые экзотические предложения Наташи. А Наталья Михайловна предпочитала полумрак, обильный стол и вместительную пепельницу. И тянула ее за собой в полутемные подвалы, вроде этого.
– Хуже некуда, когда начальник кобель, – заявила Наташа, продолжая начатый еще в машине разговор. – Я их столько перевидала на своем веку, что могу вслепую сортировать и по полочкам раскладывать. Если твой из таких, то я тебе не завидую.
– Нет, мой – из романтически настроенных. Жалко только, что он не хочет понять, что я уже несколько пообтерлась со времен своего книжного детства. Он как-то начал мне читать Блока. На полном серьезе.
