ступает в лужицу рвоты, и ботинок скользит, занося все тело вбок.
Руки взметнулись в воздух, как немой вопль о помощи, и тут же опустились вниз.
Ипсилон во все глаза смотрит, и полет отпечатывается в сознании отдельными картинками, как на фотоаппарате: вот перекошенное лицо парня, брызги из-под ног, тело, опускающееся, словно на кровать…
Приближающаяся балка.
Раскрытый рот.
Поцелуй.
Пятно крови.
Висок…
Когда наступила очередь последней картинки, Ипсилон лишь мельком глянул на нее, перед тем как сорваться на бег – распластавшееся тело с залитой кровью головой.
На своей ладони он все еще чувствовал зубчики молнии.
Этот последний кадр, словно брошенный в стакан кубик льда, не разморозившийся, но заморозивший все остальное.
Я – лед.
Я – холод.
Зима в сентябре.
Выдыхаемый пар.
Снег на фонарях.
Похороненные жухлые прошлогодние листики.
То, что умерло нужно хоронить…
Ипсилон бежит, как никогда, быстро. Длинный двор размером с детскую площадку для игр.
Сколько бы он не вдыхал и не выдыхал – в носу так и остался кисловатый запах мочи.
Юноша ныряет в подъезд. На лестнице чуть было не падает, зацепившись ногой о железную ступеньку.
В дверном проеме спиной к выходу стоит его отец, потирая рукой поросшую кучерявыми белыми волосками спину. Ипсилон врезается в старика, болью желая привести себя в чувство. Вместе они падают на пол, разливая все, что было в чашке в руке жутко орущего мужчины.
– Твою же мать!
На шум из комнаты выбегает соседка. Причитая, она – как птичка, только без крыльев – прыгает вокруг человеческого комка, не зная, куда вклинить свой нос.
– Что же это такое, вставайте, дорогие! Поднимайтесь!
Старик с трудом находит точку опоры, поднимается на ноги.
Это был человек среднего роста с небольшим, появившимся с возрастом, животом. В память о прошлом он всегда носил растянутую матроску с грязными пятнами и старые штаны.
Когда-то давно Сергей хотел стать капитаном, но, встретив будущую жену, детская мечта отправилась в кругосветное путешествие сама по себе, а мужчина в это время поглаживал живот женщины, где созревал ничего не подозревающий мальчик.
И жизнь текла дальше, подобно тихому течению, меняясь незаметно, и незаметно меняя все окружающее. Кроме Сергея.
Долгими вечерами пока жена стирала пеленки или кормила сына, он сидел в одиночестве на кухне, вспоминая приятный прохладный ветерок на побережье. И за этими мыслями мужчина не замечал, как с каждым днем жене все труднее, как болезнь стремительно пожирает ее. А когда заметил – уже было поздно. Женщина погрузилась в долгий и безмятежный сон, в котором ей точно не снились застиранные пеленки и тазики с водой.
Чтобы
