тоже стремился покинуть Самару, где, как он считал, был недостаточный простор для его деятельности. Он хотел общаться с ведущими левыми интеллектуалами, составить себе имя в революционных кругах. Его путь лежал в Петербург.
В августе 1893 года он отправился в путь, останавливаясь в Нижнем Новгороде и Москве. Прибыв в Петербург, Ульянов снял комнату на Ямской улице. Благодаря полученной от Хардина рекомендации он был зачислен помощником присяжного поверенного к адвокату Волкенштейну. Правда, из-за политической неблагонадежности молодого юриста выдача ему свидетельства, позволявшего заниматься адвокатской практикой, затянулась на полтора месяца. В течение последующих двух лет он регулярно посещал Совет присяжных поверенных при Петербургском окружном суде, давал юридические консультации, представлял отчеты о своей деятельности. Как и в Самаре, адвокатская деятельность не занимала большого места в его жизни. Ульянов ехал в столицу не для этого.
С момента прибытия он разворачивает активную деятельность, штудируя литературу по политэкономии и знакомясь с местными марксистами. В Петербурге он впервые решает взяться за перо, отправив в журнал «Русская мысль» статью «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни». Статья представляла собой ответ на недавно вышедшую книгу экономиста Постникова. Ульянов интерпретировал приведенные в книге данные о положении крестьянства с марксистских позиций, заявляя, что в российском сельском хозяйстве уже господствуют капиталистические отношения. Однако редакция журнала отказалась публиковать статью неизвестного молодого человека, сочтя его точку зрения недостаточно аргументированной.
В конце 1893 года Ульянов стал принимать участие в собраниях марксистского кружка Технологического института. В жарких спорах он по-прежнему отстаивал точку зрения о том, что Россия успешно идет по пути капиталистического развития и продвинулась достаточно далеко. Однако появилось и новое: Ульянов требовал от своих товарищей, чтобы они не просто обсуждали проблемы экономического развития страны, а вносили реальный вклад в дело подготовки революции.
В конце февраля 1894 года на заседание кружка пришли известные в столичных кругах легальные марксисты Струве и Туган-Барановский. Между ними и Ульяновым разгорелась ожесточенная дискуссия. Гости вынесли из нее противоречивое впечатление: с одной стороны, юноша выступал в роли ортодоксального марксиста, считавшего «Капитал» Маркса едва ли не источником абсолютной истины. С другой, они отмечали влияние на него народнических взглядов, которое, возможно, он сам не осознавал. Вердикт был прост: Ульянов еще слишком молод, ему надо набраться опыта, в первую очередь съездить в Европу, о которой он имеет весьма поверхностное, схематическое впечатление.
Действительно, молодой человек восхищался радикальными народниками Ткачевым и Нечаевым, отстаивал необходимость насильственного свержения существующей власти, ненавидел
