что не хочу больше тянуть эту лямку с девяти до пяти. Клэр и попросила меня взяться у нее за работу по полной, да и Лиз к тому же умоляла ей помочь.
Так продолжалось три года, и теперь я директор по маркетингу «Соблазна и сладостей», компании, которая разрослась, как на дрожжах. Несколько лет назад Клэр с Лиз решили превратить свой венчурный бизнес во франшизу. И теперь по всему югу расположен десяток магазинов «Соблазн и сладости».
Или по всему западу? Никак не могу запомнить. Не сильна я в геологии… или генеалогии… или что там еще на «г» начинается и на «ия» кончается?
По счастью, поскольку у Клэр с Картером двое детей, у Лиз с Джимом трое и у нас с Дрю двое, все мы решительно настроены на семейный лад. Ребятишки все где-нибудь на неделе свозятся в магазин, а я могу, если надо, на дому работать, при этом сама себе составляя распорядок дня.
– Да! Ничего круче не видывала. Такие лямки, очень похожие на пристяжные ремни, свисали с потолка, и я могла сесть прямо туда с Билли на руках. Там еще какие-то чудные типа петель сделаны из ремней, куда, думается, следовало бы ноги совать, но я толком не поняла, зачем они, и ими не пользовалась. Еще в ней, признаться, спинки не было, так что я просто к стене прислонялась, когда не качалась. Видели б вы, как быстро я Билли убаюкала! Потрясная штука! – рассказывала я, забрав подписанные накладные и сканируя их на компьютер.
– Доброе утро, простиглянки! – приветствует нас Лиз, впархивая из двери, соединяющей ее секс-шоп с «Соблазном и сластями», и усаживается на стоящий в конторе диванчик. – Получилось распечатать заказ на следующую неделю? Мне нужно убедиться, что мне хватит клубничного геля от рвотных позывов. Богом клянусь, по-моему, миссис Молнар пьет эту дрянь как воду. Или так, или ей просто требуются ведра замораживающего геля, чтоб засунуть себе в глотку один громадный шар Боба Большеяйцего.
Нас всех дрожь пробирает при мысли о м-ре Молнаре и его члене. Он приходил в магазин к Лиз несколько недель назад сообщить нам, что перенес операцию на открытом сердце, и закончил свой рассказ тем, что показал нам не только тянувшийся до середины груди шрам, но и результат воздействия анестезии на его мужские причиндалы. Одно из его яичек распухло вчетверо против обычного размера. Оно смахивало на грейпфрут, охвативший зубочистку, с боку которого печально торчало одинокое, на сливу похожее яичко.
– Прошу, давайте не будем болтать про Боба Большеяйцего в такую рань, а? У меня вчера была славная ночь, и я хочу уписываться ее славой, – говорю им.
– Упиваться. Говорят УПИВАТЬСЯ славой, – поправляет меня Лиз.
– А-а, неважно. Ты понимаешь, что я хотела сказать.
Надо мной всегда подтрунивают, потому как я слова путаю. На самом-то деле я не дурочка. В уме я знаю, что хочу сказать, но на пути к губам оно обычно запутывается.
– Так что произошло вчера вечером после того, как ты унесла свою прозябающую задницу, оставив нас в баре? – вопрошает Лиз. – Погоди!! Святые угодники! Мне доподлинно известно, что произошло, шлюшка ты эдакая!
