у Зверева началось ровно минута в минуту. Майор Волошин – заместитель начальника технического отдела из зверевского предбанника даже не уходил к себе, уйти – только время потерять, покурил, сидя в уголке с пепельницей на коленях и поглядывая в окно на редкие светящиеся облака и макушки деревьев.
Народа на совещании было немного, и Волошин понимал почему – милиция стала дырявой, многие сотрудники ныне, не стесняясь, работают и туда и сюда, и «нашим» и «вашим», делают это, даже не краснея лицом и не видя в собственной продажности ничего плохого. Впрочем, сволочи никогда не считают, что они сволочи. Резкие слова всегда вызывали в Волошине смятение, он замыкался и отводил взгляд в сторону, не желая смотреть на тех, к кому были обращены такие слова, – а слово «сволочь» было резким, он посуровел, опустил взгляд к полу и так, с опущенным взглядом, вошел в кабинет Зверева.
Из собравшихся он хорошо знал только майора Родина – щуплого, с узкой грудью и поступью балерины оперативника, награжденного двумя боевыми орденами, с остальными лишь встречался, иногда здоровался в коридоре либо в столовой, но близко не сталкивался.
Покхекхекав в кулак, высморкавшись – слишком много ненужных движений, жестов и вообще звуков, запаренность, – и снова покхекхекав, Зверев обвел всех глазами и сказал:
– В общем, так…
«Это все равно, что начать передовую статью в газете со слова “Однако”. Как у Ильфа с Петровым», – невольно отметил Волошин. Ни симпатии, ни неприязни к генералу он не чувствовал, и вообще для него было важно не то, насколько представителен начальственный сундук и как ладно он умеет носить лампасы, либо наоборот, вообще не умеет, смахивает на курицу, ходит в неглаженых брюках с отвислыми коленями и не бреется по двое суток – все это для Волошина делом десятым, двадцатым – главное было, какой из сундука профессионал. Профессиональные качества. Для майора Родина, насколько знал Волошин, – тоже.
– Мы собрались затем, чтобы помочь одному хорошему человеку, – сказал Зверев.
– Люблю нестандартные речи! – прошептал Волошину сидевший рядом капитан в летней форменной рубашке с короткими рукавами, фамилии его Волошин не знал, поэтому не стал отвечать.
Генерал вкратце, привычно покхекхекав в кулак, рассказал, в чем дело и что случилось с «хорошим человеком», закончил свою речь знакомой всем фразой:
– У нас мало времени.
– Хотел бы я видеть человека, у которого много времени, – сказал Волошину сосед-капитан. Волошин опять промолчал – капитан начал его раздражать.
Вообще Волошин, как и многие люди, обладал способностью отгораживаться от назойливых коллег и просто докучливых людей, стремящихся заглянуть в чужую замочную скважину, мог сидеть в своем узком, неудобном, но зато совершенно непроницаемом коконе сколько угодно, он и сейчас готов был забраться в кокон, чтобы отгородиться от капитана.
– Скажите, г-госп… товарищ генерал, а этот хороший
