коттеджей, прокладкой многочисленных коммуникаций что-то было нарушено в грунтовой системе, каких-то там подземных водах, и ключи иссякли…
Ванников неспешно вышел из своей калитки на бетонную дорогу. Вот, кстати, одна из последних «могиканок» – дощатая двухэтажная дача довоенного образца, крытая еще листовым крашеным железом. Участок порос дремучими елками, а окна веранды сплошь увиты плющом. Когда-то дача принадлежала всесильному академику Ардашкину… Как тесен мир! Ведь в определенной степени благодаря покойному Ардашкину бывший следователь недавно стал владельцем собственного особнячка.
Глава четырнадцатая
Теперь здесь, на старой даче, обитала вдова академика – на редкость зловещая старуха, которая почти не появлялась на людях. Однажды Ванников решился-таки напроситься к ней в гости. Его на склоне лет заинтересовали кое-какие факты из жизни Анатолия Семеновича Ардашкина – бывшего, можно сказать, подследственного Петра Игнатьевича. Отставного служаку мучили вопросики, на которые Ванников так и не успел найти ответ в 1991 году. Тогда дело, возникшее вокруг секретного НИИ Минобороны, возглавляемого Ардашкиным, так и не было доведено до конца. Может, из-за того, что академик застрелился, а может, и по каким-то другим причинам…
Он уже знал, что лучший способ свести дружеское знакомство с вдовой – купить бутылку, а то и две, мексиканской текилы. Ванников обнаружил искомую текилу в поселковом минимаркете и запросто отправился к Ардашкиной: мол, посидим по-соседски, по-стариковски. Вера Ильинична (так звали полинялую мадам) молча достала пузатенькие стопочки, они церемонно выпили. «Между первой и второй – промежуток небольшой», – облизнула морщинистые губы вдова и налила по новой… И тут у нее в прихожей зазвонил телефон.
Ардашкина с расширившимися от ужаса глазами слушала трели, а Петр Игнатьевич недоуменно ждал, когда она соблаговолит подойти и снять трубку. Наконец Вера Ильинична, видимо, осознав всю нелепость ситуации, словно сомнамбула, двинулась в прихожую, а через считанные секунды выметнулась оттуда с бледным, искаженным лицом, кинулась к Ванникову:
– Это он! Это опять он звонил! – свистящим шепотом повторяла старуха.
– Да кто, кто он? – отдирал ее от себя перепуганный Петр Игнатьевич, хотя уже прекрасно понимал, кого имела в виду его собутыльница; и от этого понимания последние волосы неслышно вставали дыбом на голове бывшего следователя генпрокуратуры.
– Он! Он! Муж мой покойный! – страшным, загробным голосом провыла старуха, и Петр Игнатьевич, взвизгнув, вырвался от нее и стремглав сбежал по гнилым ступенькам крыльца ардашкинской дачи.
«Она сумасшедшая, – успокаивал себя Ванников. – Допилась до белой горячки. А может, еще и мания преследования наложилась».
Больше Петр Игнатьевич не подходил к калитке дачного участка зловещей вдовы.
А вот, напротив Ардашкиной
