будем выхаживать. Помирать нам с вами нельзя – еще внуков надо до их пенсии дотянуть, – пошутила подруга.
Вечером, можешь не можешь, надо хоть как-то искупать ребенка. Обычно они ставили ванночку на кухонный стол – так было удобнее, не нужно сильно наклоняться. Но сегодня она на это не решилась. Поставила ее на пол, налила согретой в чайнике воды, раздела ребенка и, стоя на коленях, стала его мыть. Самое главное – подняться потом на ноги и вытащить из ванночки довольно увесистого Бублика так, чтобы от напряжения не потерять сознание. Она специально кусала губы, думая, что пока чувствует боль, ничего не случится. Дорогу до постели они с Бубликом благополучно одолели. Переодев ребенка, она побрела на кухню все убрать и приготовить ему еду. Теперь – пережить бы ночь. Умереть никак нельзя – беспомощный ребенок останется один. Днем все же Елена Ивановна всполошится, не дозвонившись, и пришлет кого-нибудь проведать, да и сестра к вечеру обещала приехать. А ночью… Они спали вместе, бабушка и внук – так, в случае чего, ребенок не сразу напугается.
Приехала сестра, и она сразу ослабела. Не было сил подняться с постели, не хотелось есть. Но кормить и купать Бублика она старалась все же сама. Три дня пролетели. Легче ей не становилось. Давление не унималось, и лекарства уже не помогали. Приехал, наконец, муж и отпустил сестру. Сообщил, что дозвонился до сына (хотя она просила его этого не делать), но приехать так сразу они не могут – нет билетов. За день до возвращения сына с невесткой муж опять уехал в Москву – начались занятия. Часто звонила и заходила Елена Ивановна, поддерживая ее всеми силами. Наконец днем позвонили из Москвы прилетевшие поздно ночью молодые, сообщив, что приедут завтра, так как надо все убрать, подготовить, закупить продукты. Она не поверила своим ушам и не знала, что ответить. Ведь сын уже знал, в каком она состоянии, одна с его ребенком на руках! С самого утра они сидели с Бубликом на диване в ожидании его родителей, ее била мелкая дрожь, сил не было даже встать и дойти до веранды. Она буквально считала часы, которые еще надо как-то продержаться до их приезда.
– Мама, мы все тут быстренько сделаем и завтра, не позднее обеда, приедем на машине, – увещевал ее сын.
– Мне очень плохо, да дело и не во мне – ребенок же…
– Ну, хочешь, приедет жена сегодня, а я завтра? – настаивал сын под аккомпанемент жужжащих в телефоне подсказок.
От боли и обиды у нее захолонуло сердце. Твердость характера и жизнестойкость, спасавшие ее во все времена, поддержали и сейчас:
– Никого не нужно. Приезжай прямо сейчас. Ты понял меня?! – произнесла она каменным голосом.
Через два часа у ворот дачи просигналила машина. Она даже не могла выйти навстречу. Ноги были ватные, пот вперемешку со слезами застилал глаза. Так они и остались сидеть с Бубликом на диване, прижавшись друг к другу, как два воробья – старый потрепанный и малыш.
Вошли молодые – загорелые, отдохнувшие.
– Ой, у вас нет
