является руководителем боевой ячейки «Оголтелые зомби», созданной им для устрашения законопослушных покойников или тех усопших, которые не соглашаются с его навязчивыми идеями. И это далеко не всё! Смирнов также организовал частное сыскное агентство, название которого мне выяснить не удалось, и вовлекает в ходе расследования в незаконную деятельность ничего не подозревающих усопших, различными ухищрениями переманивая их на свою сторону. Вступив в преступный сговор с начальником вокзала Загоруйко и выполняя его указания, Смирнов избавляется от неугодных усопших, пытаясь с помощью ещё одного члена своей шайки, проводника Гринько, обманным путём переместить их в конечный пункт назначения для телепортации в мир живых. Своим недостойным поведением Смирнов разлагает сложившиеся устои потустороннего мира, дискредитирует принципы загробной демократии и подрывает моральный авторитет нашего сплочённого коллектива. Прошу Вас принять самые жёсткие меры в отношении этого усопшего. Таким покойникам здесь не место!
Рогожин закончил читать, отложил бумаги и, внимательно посмотрев на меня, отчётливо произнёс:
– Вам всё понятно?
– В общих чертах, – медленно протянул я, ухмыляясь. – Кроме «глубоко подвешенного языка». Это что ещё такое?
– Полагаю, это аллегория. В контексте данной жалобы подвешенный язык означает умение убеждать, ну а «глубокий», соответственно, усиливает это умение. Иными словами, с точки зрения Спиридонова, вы очень хороший манипулятор. То есть усопший, способный изменять восприятие других усопших при помощи скрытой, обманной и насильственной тактики. Не знакомы с понятием «психологическая манипуляция»? – Станислав Антонович едва заметно улыбнулся.
– Я знаком со Спиридоновым. Это тот ещё фрукт. Всё с головы на ноги перевернёт, демагог проклятый. Да вы Лощинского спросите, он его хорошо знает.
Андрей Борисович поправил очки и посмотрел на Рогожина.
– Действительно, Станислав Антонович, – невнятно выговорил он, – Спиридонов явно преувеличивает.
– Да сами подумайте, – с горячностью воскликнул я. – Ну как язык может быть глубоко подвешен. И к чему, скажите на милость, к гортани? Это же чушь несусветная.
Лощинский неожиданно рассмеялся.
– Прекратите валять дурака! – недовольно произнёс Рогожин. – Ваш язык здесь совершенно ни при чём! Что это за история с боевой ячейкой «Оголтелые зомби»?
Я перестал кривляться и рассказал начальнику Управления о наших взаимоотношениях с депутатом Спиридоновым, а заодно и про всё остальное. Рогожин внимательно слушал мой рассказ, иногда покачивая головой и сжимая губы в лёгкой улыбке. Наконец, когда я дошёл до квантового резонатора загробных душ, Станислав Антонович не выдержал и залился громких безудержным смехом.
– Ну вы
