фланга. – А что с репродукцией? Картина неплохая, с глубоким смыслом. Мне кажется, здесь ей самое место. За вашим креслом на стене как раз свободное пространство имеется…
Мацкевич даже бровью не повёл.
– Хорошая репродукция, но я люблю пейзажи.
– Так ведь пейзажи – большой дефицит. Говорят, вся коллекция у вас находится. Трудно достать. Своим людям раздаёте. Как бы попасть в этот список, я ведь тоже пейзажи люблю.
– А кто говорит? – Леонид Робертович внимательно посмотрел мне в глаза.
– Слухи ходят… – уклончиво ответил я. – Впрочем, утверждать не берусь… Может, посоветуете, к кому обратиться за консультацией? У вас же есть свой человек в Управлении, кому вы доверяете? Или даже несколько…
– Если нужны консультации по вопросам искусства, рекомендую обратиться по вашему новому месту работы, к Андрею Борисовичу Лощинскому. Он очень разносторонний специалист.
Я поморщился, почувствовав, что инициатива ускользает из рук.
– Но ведь Лощинский не занимается распределением материальных ценностей, – вновь решил напасть я. – У него и опыта такого нет. Он же филологом был в мире живых, учёным. Другое дело вы, Леонид Робертович, ответственный работник с огромным стажем… Начальник отдела по учёту и распределению жилой площади города N…
На лице Мацкевича вспыхнул нервный румянец.
– Бывший начальник, – сухо произнёс он, поднимаясь со своего места. – Это было в другой жизни. Давайте не будем вспоминать прошлое. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон.
– Как знать, – философски заметил я, наблюдая за Мацкевичем. Он подошёл к двери кабинета с явным намерением выдворить меня восвояси. – Иногда по прошлым поступкам можно судить о человеке и в настоящем.
– Не соглашусь с вами, Виктор Николаевич. Я вот вашего прошлого не знаю, но вижу, что вы – положительный усопший. Мой родственник, Иннокентий Петрович Загоруйко, то же самое сказал. Мы встречались недавно.
Меня опять передёрнуло.
– Да-да, так и сказал: «Смирнов – очень предприимчивый молодой человек. Умыкнул статуэтку Робеспьера, я и глазом моргнуть не успел».
– Он сам её передал. Для вас, между прочим, – покраснел я, вставая. – Из родственных чувств.
Мацкевич ехидно улыбнулся. Я поспешно направился к выходу.
– Картину не забудьте… – напомнил он, открывая дверь. – Подарите своей девушке. Её, кажется, Ликой зовут? Она старая приятельница вашего начальника, – Леонид Робертович расплылся в широченной улыбке.
Это был явный перебор. Вся моя энергетическая оболочка задрожала от негодования. Я схватил репродукцию и выскочил из кабинета как ошпаренный.
– А кстати, – крикнул мне вдогонку Мацкевич, – ей понравился мой бордовый мешочек, порядочный вы наш?..
«Да, – думал я, поднимаясь по лестнице на пятый этаж, – ну и устроил
