собеседник. "Никогда не поймёт. Он застрял в своих устаревших, ограничивающих взглядах, и хочет навязать их мне. Но я – не он, и не потерплю подобного".
"Вы не скучаете по своей семье?" – спросила Гвен, удивлённая тем, что кто-то может стремиться провести всю жизнь в башне.
"Скучаю", – неожиданно честно ответил он. "Очень. Моя семья значит для меня всё, но моё духовное призвание – ещё больше. Отныне мой дом здесь". Он свернул в боковой коридор, и Гвен последовала за ним. "Теперь я служу Эдольфу. Он – моё солнце. Если бы вы его узнали", – он остановился и посмотрел Гвен в глаза с пугающей страстью, – он бы стал и ваши тоже".
Гвен отвела взгляд. Этот приступ фанатизма был ей не по душе.
"Я служу только сама себе", – ответила она.
Кристоф улыбнулся.
"Видимо, это и есть причина всех ваших мирских тревог", – сказал он. "Никому не удаётся жить так, чтобы не служить другим. Даже сейчас вы не себе служите".
Гвен взглянула на него с подозрением.
"Что вы имеете в виду?"
"Когда вам кажется, что вы служите сами себе, – ответил он, – вы находитесь во власти заблуждения. Человек, которому вы служите, это не вы истинная, а образ, вылепленный вашими родителями. Вы служите им и всем устаревшим взглядам, которые они получили от своих предков. Когда вам доставало смелости отбросить все эти условности и служить себе по-настоящему?"
Гвен нахмурилась, не проникшись его философией.
"А чьи же взгляды мне следует взять взамен?" – поинтересовалась она. "Эдольфа?"
Он покачал головой.
"Эдольф – всего лишь проводник", – ответил он. "Он помогает избавиться от оков вашего прошлого я. Помогает найти своё предназначение, вернуться к своей истинной сущности и служить ей. Вы не откроете её для себя, пока не освободитесь от своей ложной личности. Именно это и делает Эдольф: освобождает нас всех".
Гвендолин заглянула в его сверкающие глаза и увидела всю его преданность. Эта преданность её напугала. Она сразу поняла, что никакие доводы на него не подействуют, и что он никогда не покинет это место.
У неё мурашки побежали по коже, когда она представила себе сети, в которые Эдольф заманил всех этих людей, все эти ловушки дешёвых измышлений со своей причудливой внутренней логикой. Гвен не хотела больше этого слушать. Она была намерена не попасться в эту липкую паутину.
Судорожно передёрнув плечами, будто стряхивая с себя какой-то морок, Гвен отвернулась от Кристофа и продолжила путь вверх вдоль парапета, описывая круги вокруг башни и поднимаясь всё выше, что бы там её ни ожидало. Кристоф вскоре догнал её.
"Я пришла не для того, чтобы оспаривать преимущества вашего культа", – сказала Гвендолин. "Мне не удастся убедить вас вернуться к отцу. Я обещала ему попросить вас об этом, и сдержала своё обещание. Если вы не дорожите своей семьёй, едва ли я смогу вас этому научить".
Кристоф ответил ей мрачным взглядом.
"А вы полагаете,
