на него глаза. – Не вздумай реветь. У нас впереди очень непростая пара дней, дорога длинная, и может случиться все, что угодно. Сейчас ты мне нужна спокойная и собранная, иди лучше, проследи, чтобы мы взяли все, что нужно. А когда доберемся до места, я тебе обещаю – мы сядем с тобой и как следует поплачем обо всем. Договорились?
– Договорились, – сказала я, и сама удивилась тому, как тонко, по-детски прозвучал мой голос. Он сунул руку в карман, выудил пачку своей ужасной «Явы» и протянул мне:
– На, возьми. Выкури сигаретку, успокойся и возвращайся в дом. Там две бабы с детьми, которых надо организовать. Пусть накормят детей, тепло их оденут, и вообще посмотри, мужики хреново собирают вещи, наверняка мы что-нибудь забыли, – тут он отвернулся и пошел к воротам, крича Лёне:
– Давай, Леонид, открывай багажник, посмотрим, что ты там набрал, – а я, морщась, курила его резкую, пахучую сигарету и смотрела, как плавно открывается багажник Лендкрузера, и трое мужчин, от которых зависит судьба всех, кто находится сейчас в этом доме, заглядывают внутрь, изучая его содержимое. Докурив, я отбросила окурок в снег под ногами и вернулась в дом.
В гостиной никого не было. Я нашла их в кухне: Иру возле плиты, Марину за кухонным столом, с молчаливой девочкой на коленях, и рядом с ними, на стуле – смирно сидящего мальчика. Подходя, я слышала голоса, но стоило мне войти, все замолчали. Не оборачиваясь, Ира сказала:
– Ты не против? Я варю детям кашу, им надо поесть как следует перед дорогой.
– Конечно. – ответила я. – Там есть сыр и колбаса, может быть, нарежешь бутербродов? И яичницу можно поджарить. Нам всем нужно поесть.
Она не ответила и не сдвинулась с места, продолжая помешивать кашу, и тогда я прошла к холодильнику, открыла его и стала выгружать яйца, колбасу и сыр.
– Сковородка на плите, – сказала я. – Просто мне нужно собрать еще кое-какие вещи.
Она немного посторонилась, но так на меня и не взглянула, и тогда я повернулась к Марине:
– Ты уверена, что Лёня собрал всё, что нужно? Не хочешь проверить?
Марина встала.
– Присмотришь за ней? – сказала она Ире. – С ней не будет проблем. – и вышла, оставив дочь на стуле.
Девочка осталась, неподвижная и тихая. Над столом была видна только часть ее маленького личика. Она не обернулась вслед матери и вообще никак не показала, что заметила ее отсутствие; протянув руку, она осторожно потрогала коротким толстым пальчиком пустую тарелку, стоявшую перед ней на столе, и снова замерла. Я еще раз взглянула на Иру, все также склонившуюся над плитой, и повторила ей в спину:
– Мне нужно вещи собрать.
И ушла.
Я поднялась на второй этаж, в спальню, вытащила из шкафа Сережин охотничий рюкзак и две мягких спортивных сумки, сложила в них
