к главному корпусу, где отдыхали студенты. Некроманты, боевые маги, целители, зельевары и менталисты – все шутили, обменивались колкостями. По периметру академии светились тыквы с жуткими гримасами, громыхала музыка.
Лири в своем наряде феи, с короткой юбкой-колокольчиком и полупрозрачными крыльями, откровенно радовалась восхищенному свисту, пока Эйлин старательно прикрывала чересчур глубокое декольте шалью.
Они поднялись по ступеням и вошли в просторный холл. Гости стояли, разбившись на небольшие группы, и оживленно беседовали, подхватывая бокалы с подносов официантов. На благотворительном балу в честь трехсотлетия со дня основания академии собрались все сливки магического общества.
– …охраняется лучше королевского дворца, – услышала Эйлин обрывок фразы.
Да уж, никто не мог ни войти, ни выйти отсюда незамеченным, а все благодаря ориасокам, великанам-привратникам, которые несли дозор у единственных въездных ворот. Сегодня у стражей столько работы, что после обеда на подмогу отправили нескольких старшекурсников.
Двери в бальный зал, занимавший большую часть правого крыла, были распахнуты. Помещение поражало колоссальными размерами, серебристыми узорами на стенах и куполообразным потолком до небес.
– Предчувствую незабываемый вечер, – хихикнула Лири. – Так… Если потеряемся в толпе – жду тебя в десять в галерее на заднем дворе.
Они переступили порог, окунувшись в море громких голосов, запахов и звуков. Стены украсили сетями и иллюзиями огромных «черных вдов», а на окнах болтались на сквозняке «ведьмы» на метлах. С главной люстры вниз головой свисал не кто иной, как дирижер в костюме вампира. Он ловко махал палочкой, контролируя музыкантов, восседавших посреди зала в гондоле, на встроенном озерце с кроваво-красной водой.
– Долго не продержится, – скептически сказала Эйлин.
Лири кивнула, высматривая в толпе Ноэля.
– А, Госпожа Лавкрофт, я вас ищу. Подите-ка сюда! – господин Зоркин, извиняясь на каждом шагу, проталкивался к Эйлин. – Идите за мной, хочу вас кое с кем познакомить!
Преподаватель был чрезмерно воодушевлен – наверное, выпил до бала, и не один бокал. Он все время озирался, проверяя, не растворилась ли Эйлин в толпе.
– Прикройтесь… улыбайтесь, – шептал он ей наставления.
Эйлин поправила шелковую, еще бабушкину, шаль, завязанную бантом на шее, и, когда профессор наконец остановился, растянула губы в искусственной улыбке. Перед ней с бокалом вина стоял высокий мужчина в красном фраке, с кривыми рогами на голове. И вид у него был как у правителя мира, не меньше – с таким превосходством он разглядывал окружающих. Длинные тонкие ноги, поддерживавшие приличный живот, устали, и рогатый элегантно оперся на спинку кресла.
– Прошу, ваша светлость, вот студентка, о которой я говорил. Подает надежды. Усердная. И… – Казалось, на другие похвалы воздуха не хватало, так что господин Зоркин умолк на полуслове, в каком-то полусогнутом положении просящего.
Эйлин
