не хватало еще спятить настолько, чтобы рыться в отцовской помойке.
После десерта я спустилась с девочками в подвал посмотреть караоке – часть немыслимого арсенала подарков, которыми осыпали Одреанну. Балетки, новый айфон, джинсы, футболки, купоны на конфеты в сети «Colossus», пальто, шапочки, электронные игры… Три подруги моей сестры уже крутили бедрами перед экраном, распевая во все горло песню Адель. Я ее никогда не любила, но столько раз слышала по радио, что знала почти наизусть.
– «The scars of your love remind me of us, they keep me thinking that we almost had it all»[38], – пела девочка, вся извиваясь. Пела она неплохо, и смысл слов, хоть я их и знала, вдруг дошел до меня впервые. Я неловко улыбнулась Одреанне, которая ожидала восторгов по поводу крутизны караоке, и, пролепетав что-то, убежала в ванную. Не могла же я разрыдаться перед четырнадцатилетней девчонкой, наяривавшей Адель перед плазменным экраном!
– Алло? – ответил мне голос Катрин.
– Кризисная связь, – проблеяла я в трубку.
– Уже?!
Я предпочла не напоминать о том факте, что моя подруга однозначно предвидела необходимость кризисной связи в ходе вечеринки.
– Девочки развлекаются караоке, – сказала я.
– И поют лучше тебя?
– Нет, дурища! Но они поют хит Адели… знаешь, тот хит, который я ненавижу, где она кричит…
Я не успела еще закончить фразу, как Катрин завыла: «We could’ve had it aaaaaaall». Она-то пела фальшиво.
– Уходи оттуда, – сказала Катрин.
– Что?
– Это ХУДШАЯ песня для несчастной любви. Вообще-то через пару месяцев ты будешь слушать ее, когда напьешься, и решишь, что она про тебя. Но пока для Адели еще слишком рано.
– Можно узнать, откуда у тебя эта теория?
– Подруга. Это же Адель! Такие песни слишком бьют по мозгам. Тебе не понять.
Я вымученно улыбнулась. Катрин сумела разрулить кризис, насмешив меня.
«Спасибо», – сказала я ей и, отключившись, бегом поднялась по лестнице, чтобы не слышать конца песни. Девочки даже не посмотрели мне вслед. Видно, они решили, что на такую козу или БУ не стоит обращать внимания.
Когда около половины девятого я пришла попрощаться, они все были в пижамках и поглощали конфеты, млея перед вампирами и оборотнями «Сумерек». Моя сестра и Беатриса все же поднялись, чтобы расцеловать меня.
– Все будет хорошо, – сказала я Беатрисе.
– Ты думаешь? – простодушно спросила она. Она тоже задавалась вопросом: придет ли в себя когда-нибудь от своего романчика?
– Я уверена, – сказала я, постаравшись вложить в свой голос всю убежденность, на какую только была способна.
Она мило улыбнулась мне:
– Я тоже уверена, что у тебя все будет хорошо.
В этом как раз я далеко не была уверена, но все же погладила ее по голове. Когда я уходила, никто даже не обернулся: Роберт Паттинсон на большом плазменном
«Знаки твоей любви напоминают мне о нас, и я еще думаю, что у нас не все кончено» (
