и не двигаешься, а я думаю – черт возьми! Да по ней только щелкни – можно всю планету взорвать.
– Ну, это ты хватил.
Мне не нравилось думать, что и я тоже слишком бурно кипела. Я подозревала, что так оно и было и, скорее всего, так и есть до сих пор (но разве не все мы такие? И не в этом ли величие и убожество натуры человеческой?), но мне хотелось верить, что я – не худший вариант. Я всегда по-детски гордилась тем фактом, что была самой уравновешенной из моих подруг.
– Я тебе говорю, – не сдавался Билл. – Но не видно было почти ничего! Все внутри. Там… – Он, улыбаясь, поводил перед собой указательным пальцем. – Там… я смотрел на тебя и думал: эге, эта девчонка много парней сведет с ума!
– «Сведет с ума» – в хорошем или плохом смысле слова?
– «Сведет с ума» в смысле – «сведет с ума».
Ну конечно. Бесполезно спрашивать моего отца о разнице между буквальным и переносным смыслом. Свела ли я Флориана с ума тем, что ничего не выпускала наружу? Я хотела было задать этот вопрос отцу, но не стала – слишком боялась ответа.
– Пока, чернушка моя, – сказал отец, прощаясь со мной на почти пустом перроне вокзала. – И не унывай, ладно? Найдешь другого, получше. Настоящего парня, который не боится трудностей.
Я улыбнулась ему, хотелось надеяться, оптимистичной улыбкой. Сама я была далеко не уверена, что он сообщил мне хорошую новость. «Трудность» – не означало ли это в устах мужчины попросту «сумасшедшую девку»? Я вспомнила девочек, которые ели конфеты в подвале и строили перед зеркалом «красивые и неземные» личики, чтобы понравиться будущим поклонникам. Достанет ли им веры в себя, чтобы оставаться «трудностями», невзирая на давление общества? И в их ли интересах ими оставаться?
Я поцеловала отца и сказала, чтобы он хорошенько заботился об Одреанне.
– Будь моя воля, – ответил он уже из окна машины, – не было бы на свете никого счастливее моих двух дочек.
– Выпить! – заорала я с порога.
– Т-С-СССССССССССС! – зашипела на меня Катрин, достигнув уровня децибелов, наверняка превышавшего мой крик. – Ной спит.
– Ох! Упс…
Я еще не привыкла к расписанию, которое предполагало проживание под одной крышей с маленьким мальчиком.
– Выпить, – повторила я шепотом.
– Я не могу, – ответила Катрин. – Я сижу с малышом, и потом – надо учить тексты. У меня завтра прослушивание.
– А можно узнать, на какую роль?
– Роль подростка в молодежном сериале, – сказала Катрин с такой забавной мимикой, что я прыснула.
– Слушай, тебе тридцать четыре года!
– Ну да, а среднему подростку на квебекском телевидении двадцать восемь, так что…
Я все-таки принесла нам из кухни два стакана вина.
– Это несложно, – сказала я Катрин, вспомнив сестренку и ее подруг. – Просто выглядеть перманентно обиженной… и убежденной, что только ты знаешь истину.
– Твоя сестра
