понял все. Понял, что не следовало возвращаться сюда. Понял нелепость покупки новых рубашек и взятых отгулов. Эту часть жизни необходимо было закрыть – мечта должна исчезнуть. Его тело снова стало тяжелым, словно налилось свинцом. Пришла пора уходить.
Ган смотрел на лицо спящей девочки – он знал, что больше никогда ее не увидит.
Ступеньки громко заскрипели под его весом, и он, пробираясь в темноте, выругался про себя. В дальнем конце коридора показался свет керосиновой лампы, словно первые лучи утреннего солнца.
– Вы уезжаете? – спросила Мирабель.
Он потер щеку, стараясь скрыть неловкость.
– Совсем забыл, что от «Мерин Мерин» должен идти груз. И подумал, что мог бы им помочь, – соврал он.
– Но вы ведь заплатили за неделю.
– Оставьте деньги себе.
– Я должна вам за ремонт, который вы сделали.
– Я ничего не возьму.
Его тон не оставлял места для возражений, и Мирабель просто кивнула.
Они помолчали немного, и Ган наконец заговорил о том, о чем оба думали:
– Она скоро уйдет отсюда. Он отсылает ее.
– Я знаю. Это к лучшему.
Ган кивнул, неловко теребя конверт, в котором звякнули деньги.
– Не могли бы вы проследить, чтобы это попало туда, куда ее отправят? – Он протянул конверт. – Тут немного, но, может быть, ей это поможет.
В темноте коридора не было видно выражения лица Мирабель, но, когда она заговорила, голос ее прозвучал мягко:
– Прослежу.
Теперь Ган мог уйти. Этот ребенок не станет еще одним бременем вдобавок к его хромой ноге. Проклятье! Возможно, было бы лучше, если бы какой-нибудь мясник отнял эту ногу раз и навсегда – чем меньше его будет в этом мире, тем лучше.
Глава 6
Лежа в постели, она ждала Эльзу, но та все не приходила. Пустой желудок урчал и разрывался от пронзительной пульсирующей боли, которая нарастала с первых лучей рассвета. Прижав руки к животу, она встала с кровати и спустилась по окутанной тишиной лестнице. Внизу на вешалке висело платье, маленькое белое хлопчатобумажное платье, красивое и совсем новое – на рукаве до сих пор болтался ценник. Она почувствовала во рту какой-то кислый привкус.
В коридоре послышались знакомые звуки, и она направилась к кухне, где Мирабель мыла посуду. Стоя в дверях, девочка тихонько наблюдала за ней. Женщина драила и полоскала кастрюлю снова и снова, хотя никаких пятен на ней уже не осталось. Локти ее энергично двигались, и от резких движений рассыпались волосы, собранные на затылке в пучок. Вдруг Мирабель остановилась, с чувством швырнула щетку в окно, опустила голову, и плечи ее, уже не казавшиеся сильными, поникли. Глаза у нее были усталыми и красными.
В желудке пекло, и девочка прислонилась к стене. Мирабель обернулась и, заметив ее, вздрогнула.
