Макинтайр бросил на него жесткий взгляд:
– Мне не нравится твой тон.
В приступе слепой ярости Джеймс так хлопнул ладонями по столу, что священник от неожиданности подскочил в кресле.
– Проснитесь! – крикнул мальчик.
Отец Макинтайр застыл на месте, потом медленно встал:
– Не смейте повышать на меня голос, юноша!
Джеймс с вызовом задрал подбородок, от злости практически ничего не видя перед собой, схватил лампу и с силой швырнул ее о стену. Стеклянный колпак разлетелся вдребезги, и густое масло залило пол.
– Как вы могли?! – Он часто и шумно втягивал воздух, содрогаясь от возмущения.
В голове отца Макинтайра царил такой же хаос, как на полу. Он молча смотрел на разбитую лампу, словно пытаясь разглядеть ответ в лужице масла.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. – А затем потянулся к мальчику, как будто ему все стало ясно. – Прости меня, Джеймс. Прошу тебя, не нужно ненавидеть меня за это! – с кривой улыбкой произнес он. – Я всего лишь старался защитить тебя.
– Меня? – потрясенно вскричал Джеймс. – Ко мне это не имеет никакого отношения!
– Все это имеет к тебе самое непосредственное отношение, сын мой! Разве ты сам не видишь?
Непонимание продолжало расти. Слова его казались мальчику полной бессмыслицей.
– Я должен был подумать о твоем будущем, должен был защитить тебя. То письмо…
– Какое еще письмо? – Он лихорадочно замотал головой, отгоняя вопрос относительно себя. Отец Макинтайр говорил как ненормальный, и Джеймс с раздражением выкрикнул. – Вы должны были защитить ее, а не меня!
Отец Макинтайр закрыл рот, оборвав то, что уже готово было слететь с языка. Они встретились глазами, и его взгляд стал осмысленным.
– Расскажи, что ты имеешь в виду, Джеймс.
– Леонора… – с болью в голосе сказал тот. – Как вы могли допустить, чтобы ее били?
Сорвавшись с места, отец Макинтайр ринулся по коридору к бывшей кладовке, Джеймс старался не отставать от него. За стеной были слышны голоса. Отец Макинтайр распахнул двери с такой силой, что Леонора и гувернантка подскочили от неожиданности.
– Покажи мне свои руки! – приказал он.
Леонора от страха не могла пошевелиться.
Священник овладел собой и немного смягчил голос:
– Все хорошо, тебе ничего не будет. Пожалуйста, позволь мне взглянуть на твои руки.
Уставившись в пол, девочка подняла руки, все в порезах и ушибах. Отец Макинтайр осторожно взял их, как берут битое стекло. Верхняя губа его приподнялась, обнажив зубы, лицо стало красным.
– Убирайтесь отсюда немедленно! – приказал он.
– У меня н-не было в-выбора, – пробормотала гувернантка. – Леонора должна выучить очень много, времени крайне мало, а продвигается она мучительно медленно. Бывают дни, когда она вообще не говорит ни слова! – Она бросила на девочку укоризненный
