сказать, вы произвели на меня сильное впечатление своей энергичностью и напористостью. Я не слишком доверяю священникам, поскольку считаю их довольно эгоистичными и оторванными от реальной жизни. – Она подняла руки и хлопнула в ладоши. – Хорошо, давайте начнем все сначала. – Она жестом пригласила его сесть. – Присядьте, пожалуйста, и позвольте предложить вам что-нибудь из напитков.
Внезапно ноги отца Макинтайра ослабели – то ли от долгого галопа, то ли от прошедшей уже злости. Сгорбившись, он тяжело дошел до дивана.
– Я бы выпил чаю.
Он уже не был уверен, где настоящий враг.
– Чаю? Ну нет! Давайте выпьем со мной. Выпьем по-настоящему и побеседуем.
Священник принял из ее рук стакан с темной жидкостью, не спрашивая, что это такое.
– Вы ни разу не спросили о моем муже, отец Макинтайр, – заметила миссис Файерфилд, тоже беря стакан и усаживаясь в кресло, лениво закинув ногу на ногу. – Вам не интересно узнать, хороший ли он человек? В конце концов, он ведь тоже удочеряет Леонору.
– Ладно, – бесцветным голосом сказал отец Макинтайр. – Хороший он человек?
– Хороший, – ответила она. – Хороший, умный и добрый. Добрее меня. Он вам понравился бы. На случай, если вам любопытно, он сейчас на приисках.
– Не любопытно.
Было приятно хоть немного уколоть ее. Отец Макинтайр откинулся назад. Его сознание и тело настороженно реагировали на каждое ее движение. Он пригубил напиток. Миссис Файерфилд улыбнулась, как будто его молчание забавляло ее.
– Итак, расскажите-ка мне, отче, вот что… – Она усмехнулась промелькнувшей в голове мысли и тоже сделала глоток. – Что же вы сказали той паре, которая хотела удочерить Леонору?
Он впился ногтями в колени:
– Я сказал, что она не хочет ехать к ним.
– Ух ты! – засмеялась миссис Файерфилд и подняла бокал, словно собираясь произнести тост. – Блестяще! Переложить всю вину на ребенка. Благородный выбор! Полагаю, лжец из вас, отец Макинтайр, неважный, хотя это, разумеется, может быть как добродетелью, так и проклятием. А теперь скажите мне: они вам поверили?
– Нет. – Он отпустил колено. – Не думаю. – Он вернулся к напитку. Через стеклянные стенки бокала он видел свои пальцы, опухшие и скрюченные, а через дно – очертания наблюдавшей за ним женщины. – А почему для вас так важно, чтобы это была именно Леонора?
Она дернула ногой, и край ее платья закачался в воздухе.
– Потому что она призрак.
– Я вас не понимаю.
– Она не оставляет отпечатков. У нее нет ни прошлого, ни биографии, ни имени. Если она завтра исчезнет, все будет так, будто ее никогда и не существовало. Бац! – Она щелкнула пальцами. – Никто и не заметит, что она пропала.
Выражение его лица стало каменным:
– Я замечу.
– Да, – с улыбкой подтвердила она. – И я уже приняла меры к тому, чтобы вы не смогли поделиться этой информацией ни с кем и никогда.
– А
